– Боюсь, мои ответы тебе не помогут. Ты ничего не запомнишь. Мы преуспели в подмене воспоминаний, но случаются, к сожалению, и непредвиденные ситуации, - с задумчивым видом ответил Сай, а на последней фразе со странным выражением посмотрел на мальчика.
– Все еще в процессе доработки. В чем-то "сверхразум" прав: нам нужны умные люди.

– Такие как Лонни?
– отчего мальчик не вовремя вспомнил про очкарика.

– Да, непременно нужны, но насчет твоего друга еще есть вопросы. Все войны начинали умные люди, так что одного ума, к сожалению, мало. Как ты думаешь, ты готов стать человеком класса А?

Уно показалось, что он ослышался: неужели его спрашивают о таком? Неужели ему дают шанс перебраться за Стену?! От неожиданности у мальчика перехватило дыхание, а язык стал ватным - как им только можно шевелить и выговаривать слова?

– Так что, Уно, ты готов стать человеком А и навсегда покинуть город, погруженный в нищету и бесконечные склоки?

– Да, - выпалил мальчик и задержал дыхание.

Сутулый, хотя теперь он совсем не соответствовал прозвищу, встал и достал из кармана пробирку с аквамариновой жидкостью. Цвет был знаком Уно, а когда Сай откупорил пластиковую крышечку, то горький запах не оставил сомнений - также пахла свалка закрытого завода номер шесть.

На губах знакомого блуждала хитрая улыбка, которая совсем не понравилась Уно - ох не улыбаются так по-доброму настроенные люди.

– Смотри, сам подписался. Мог бы отделаться легким испугом как Дэви, и мы бы оставили тебя в покое, но выбор твой. Все дальнейшие испытания лишь по твоей инициативе. Никто не настаивал.

Мальчик открыл было рот, чтобы задать еще один вопрос, как острая точечная боль пронзила шею, и он вновь потерял сознание.

Третий день рождения Уно выпал на четверг: отец в этот день отрабатывал двойную смену - уходил с рассветом, а возвращался под сигнал отбоя. Мальчику нравился этот протяжный звук - он означал, что скоро папа будет дома.

Мама, как она говорила, старалась получить дополнительные талоны, так что с работы сразу ушла в один из домов на улице Зеленых крыш, чтобы посидеть с маленькой дочкой богачей. Мальчик не понимал, почему она должна идти к какой-то девочке, когда он сидит один. Нос все еще был покрасневший от слез, а внутри зрела обида, и если бы не ожидание отца, то Уно совсем бы загрустил - не так ему хотелось отметить праздник.

Усевшись на крыльце, мальчик играл спаянной из железок снежинкой: подарок папы, оставленный под подушкой.

– Дай!
– грубый голос раздался совсем близко.

Перед Уно столпилось несколько ребят постарше: Дэви скоро исполнилось пять, Юстафу - четыре, а Йорику три стукнуло еще пару месяцев назад.

– Не слышишь? Дай!
– угрожающе повторил Дэви и надвинулся на мальчика.

Уно дернулся назад и прижал к груди игрушку, стараясь защитить, но драчун был на две головы выше, так что жалкая попытка не удалась. Дэви одним движением вырвал из пальцев мальчика подарок, а затем резко пихнул в грудь.

– Когда говорят "дай", нужно отдавать. Запомни.

– Понял?!
– тонким голосом воскликнул Юстаф и пнул перед собой щебенку так, что мелкие камешки полетели в лицо Уно.

Щеку мальчика обожгло, а на глаза снова навернулись слезы. Это был его подарок! Его! Но что он сделает против троих?

Ребята это тут же увидели и загоготали.

– Да он плачет! Маленькая девочка!

– Да девочки и то так не плачут! Слюнтяй!

– Это хочешь? Это? Игрушку?
– Дэви издевательски повертел ей перед лицом Уно, а затем размахнулся и швырнул ее изо всех сил куда-то за ближайший дом.

Уно дернулся, словно получил хлесткую пощечину, и между бровей залегла складка, но сон не спешил отпускать. Мальчику очень хотелось проснуться, но сновидения сковали его цепкими лапами, прямо как атлант, и не спешили отпускать в реальность.

Папа снова ушел. Мальчик опустил руки с зажатым рисунком, на который отец даже не взглянул - его озарила очередная теория о людях А, и он буквально вылетел из дома не попрощавшись.

Уно со злостью скомкал картинку и кинул в стену, а потом присел на пол.

– Я хоть кому-то нужен?!
– вырвался вопрос в никуда, но ответа не было. Мальчик остался дома один.
– Мне нужно стать человеком А, чтобы ты меня заметил?!

В ответ снова лишь тишина. Мама как всегда пропадала на работе.

Старая обида царапнула сердце, и Уно во сне прикусил губу. Он помнил тот вечер, отлично помнил - тогда он захотел пробраться за Стену, чтобы папа наконец-то заинтересовался им также, как счастливчиками. Не успел.

Здание кремации мало чем отличается от остальных: разве что все серое, будто каждый предмет окунули в краску. Уно встал рядом с матерью - у нее красные и опухшие глаза, а нос вспухший. Пахнет лекарствами, точнее, той настойкой, что дал Аврелий. Папа лежит на железном столе, укрытый самым красивым покрывалом, что нашлось в доме - в красную клетку.