–  До цели десять километров.

Проходит расчетное время. Самолет пролетел одну, вторую покрытые туманом лесные поляны, а условленного сигнала все нет и нет. Тревога экипажа росла.

–  Огней нет, огней!
– нервно кричал Голов.

–  Спокойней, Фрол Иванович, спокойней, - мягко сказал Федоров.
– Зайдем повторно с озера, как уславливались на земле.

Белесым, неузнаваемым показалось экипажу яйцеобразное озеро. Туман резко исказил его конфигурацию, растянул по краям, увеличил в размерах. Но Голов сквозь пелену все же успел заметить одну деталь: на южной оконечности озера стояло большое многоэтажное строение, которое было помечено и на полетной карте.

–  Правый разворот, курс сорок!
– несколько успокоившись, командовал Голов.

От озера до условленной поляны лететь всего пять минут. При хорошей видимости даже в ночных условиях летчики могли бы увидеть ее задолго до подхода. А сейчас [203] прошло три, четыре минуты… Место выброски как будто бы наметилось впереди, а огней не видно. Вот уже и пятая минута на исходе. И вдруг в наушниках раздался радостный голос Федорова:

–  Справа вижу крест ярких огней - наша цель!

–  Доворачивать поздно, сделаем еще заход с озера!
– уже совсем повеселевшим голосом сказал штурман.

От огромного физического и морального напряжения Федоров весь взмок. Из-под шлема стекали крупные капли пота. Но он не замечал сейчас ничего, кроме стрелки компаса, за которой рельефно выделялась цифра 45 - новый курс на поляну. По-прежнему ерзал по кабине Голов. С трудом он выискивал на местности ориентиры и сличал их с картой. Вот он включил связь с разведчиками, заговорил:

–  Алло, Макс, как меня слышите?

–  Вас слышу хорошо.

–  Приготовиться к прыжку. Высота полета 300 метров.

–  Вас понял, высота триста. Мы готовы.

Усилившийся ветер несколько стянул туман с поляны ближе к просеке. Теперь весь экипаж отчетливо видел впереди яркий крест из огней и чуть правее - костер. Это был тот самый условленный знак, по которому экипаж должен произвести выброску парашютистов. Ведя прицеливание по световому кресту, Голов держал на связи разведчиков. Как только цель подошла к перекрестию прицела, он скомандовал:

–  Прыгай!!!

Штурман резким движением дернул за рукоятку бомболюков. В ту же секунду послышался голос Макса:

–  До встречи в Берлине!

…И вот теперь в торжественной тишине стоим мы все в строю и слушаем обращение Военного совета авиации дальнего действия по случаю штурма фашистской столицы. Его зачитывает наш командир подполковник Трехин. Волнующе звучат его последние слова:

–  Снова на Берлин!

Радости воздушных воинов не было конца. Тут же на аэродроме возник короткий митинг, который на всю жизнь останется в нашей памяти. Каждый, кто от переполненных чувств хотел сказать хоть слово, выходил к тому месту, где стояла штабная машина с гвардейским [204] Знаменем, и говорил. Говорил самые весомые, самые пламенные слова за всю свою жизнь.

Подняв сжатый кулак, говорит всеми нами любимый, храбрейший из храбрых летчиков, Герой Советского Союза Анатолий Иванов:

–  Сегодня под Берлином мы должны рассчитаться с фашистами сполна: ой, как руки чешутся отомстить за тебя, наша прекрасная советская земля, за истоптанные поля и луга, за сожженные города и села, за всех сирот и вдов наших. Смерть им и проклятье!

Вышел штурман Антонов. Красный от гнева и возмущения, он хотел сказать многое, но сумел произнести только одну фразу:

–  Ударим по центру фашистского логова за тебя, город Ленина, за твои муки и раны!

Летчик Алексей Касаткин сменил Антонова. Он стал торжественно, проникновенно и очень кстати читать стихи Павла Антокольского «Гвардейцу АДД». Вот они:

Лети, неведомый товарищ,

Птенец орлиного гнезда,

За фронт, по заревам пожарищ

На вражеские города.

Тебе святая тяжесть мщенья

Самим народом вручена.

Ей нет отмены и смягченья,

Есть мера высшая одна!

С коротким напутствием выступил Герой Советского Союза полковник Щелкунов. Он три с лишним года воспитывал молодых летчиков, много раз летал сам на боевые задания. Сегодня полковник поведет, как и в памятное лето сорок первого года, краснозвездный, с гвардейским знаком на фюзеляже бомбардировщик на Берлин.

Вскоре поступила команда «По самолетам!». И летчиков словно вихрем смело с места сбора. В считанные минуты они уже были у своих воздушных кораблей, занялись последними приготовлениями к полету.