– Интересно, - прикрыв глаза, пробормотал Максим. – Чего он все-таки звонил?

Свернулся под одеялом в компактный калачик, потер об мокрую подушку влажный нос и вздохнул:

– Ну и ладно! Если что-то важное - перезвонит.

<center>***</center>

Весь день Егор пребывал в боевом, решительном настрое. Стоило ему волевым решением отказаться от следующего сеанса и заняться продумыванием стратегии по изведению Максима - он как будто снял с души камень и теперь мог свободно дышать полной грудью. Неимоверное облегчение делало его шаг легким и уверенным, а мысли - спокойными и четкими. Максиму удалось на время сбить его с пути, повести кривыми сомнительными тропами, но Егор успел вовремя одуматься и вернуться на свою собственную - прямую и понятную - дорогу.

Крайт целый день ходил с удивленно приподнятыми бровями. Молчал и больше не вспоминал про Тони, что несказанно радовало Егора. Ему совершенно не нравилось то, что Змей, стоило ему обрести стабильную личную жизнь, начал слишком много внимания уделять личной жизни начальства. Он не хотел ругаться с собственным помощником из-за расхождения во взглядах на любовные отношения. В Крайте было слишком много повадок Максима с его любовью к чужим тайнам и сводничеству, а в эти дни даже легкое упоминание о хозяине Клуба вводило Егора в тихое, незаметное окружающим бешенство.

Но он умел держать себя в руках и в рабочее время не подавал вида, что его что-то беспокоит. Душевные метания и полное непонимание ситуации для него закончились. Теперь он знал, к чему стремиться, и спокойно обдумывал каждый свой шаг.

Обедая в ресторане, как всегда в одиночестве, он уже намного спокойнее - по сравнению с прошлым разом - съел первое, второе и неспешно, даже с ироничной усмешкой перешел к десерту – незабвенному «Медовому полену». Очевидно, Егора уже начинало отпускать, а значит, стоило и дальше придерживаться выбранной им манеры поведения, чтобы забыть о страстных ласках Мастера, забить на эту странную, какую-то неловкую неделю и вернуться к обычному распорядку жизни.

И, конечно, немаловажную роль в этом самом распорядке играл качественный, но ни к чему не обязывающий, обычный незатейливый секс, который всегда прекрасно помогал Егору расслабиться после работы. С этим, правда, намечались некоторые напряги, потому как раньше - при большом желании трахаться - Егор мог просто наведаться в Клуб и, пообщавшись с Филиппом, заказать себе по каталогу на выбор мальчика или девочку. Теперь же, после того как он раскрыл очередную хитрость Максима, ему однозначно стоило хотя бы на время обойтись иными источниками средств для расслабления. Стоило терпеливо переждать, пока его не перестанут рвать на части злость на Максима и жалость к Тони, и тем временем найти действенный способ, как отравить жизнь первому и возможность спасти ее второму.

Ближе к концу рабочего дня, когда все важные деловые вопросы были решены и заняться, по большому счету, было нечем, Егор неожиданно вспомнил, что раньше в это время он обычно звонил Максиму и договаривался с ним о встрече, чтобы сразу после работы поехать в Клуб и провести приятный вечер в его стенах. Там он мог полноценно отдохнуть: вкусно поужинать в ресторане, поболеть за гладиаторов на Арене и сделать несколько ставок в казино, поглядеть на представления Зеленого и Алого залов или же за непринужденной беседой уютно посидеть с бокалом в руках в кабинете Максима. Погрузившись в воспоминания об этом привычном для него времяпрепровождении, Егор понял, что немного скучает по этим вечерам. Скучает по интересным обсуждениям и азартным спорами, по насмешливости и лукавству, которыми были пронизаны беседы, по тому особому, пусть и не полному, но доверию, которое было до недавнего времени между ним и Максимом.

– Этот идиот совсем сбрендил, что ли, раз решил провернуть со мной такой мерзкий трюк? – сквозь зубы с досадой процедил Егор, складывая бумаги в сейф. – Ну, чего ему не хватало, что он начал так себя вести? Что я сделал такого, чего не делал раньше, и он вдруг так из-за этого взбеленился?

Причина столь резких перемен была пока неясна, и Егору было обидно за такое отношение. Он чувствовал себя преданным, и это не пойми откуда взявшееся чувство раздражало его, ведь никаких клятв верности Максим ему не давал и не собирался давать, даже наоборот, всегда демонстративно показывал, что ищет лишь выгоду в их «дружбе» и за услуги Клуба драл с Егора денег не меньше, чем с остальных своих клиентов.

Да Егор принципиально отказался делиться с ним разработками по ветрогенераторам, но ведь он всегда отказывался раскрывать Максиму особо удачные идеи. А пару раз - было дело - по собственной инициативе подсказывал тому, как выпутаться из той или иной неприятной ситуации. И вот какова оказалась награда за его бескорыстие.

Стоило признать, что долгие годы Мальцев был для Егора очень удобным конкурентом. Он не был настолько жаден, чтобы грести под себя все подряд, как делали это некоторые допавшиеся до бизнесовой кормушки деятели. У него присутствовало своеобразное понятие благородства и чести, что в современном предпринимательском мире вообще было редкостью. Из-за всего этого буквально с первой же их встречи Егор считал Максима достойным соперником и часто прощал ему то, что никогда не простил бы другим. Но теперь, похоже, та стабильность в деловых и личных отношениях, которой они смогли достичь, оказалась под угрозой, и это обстоятельство вызывало у него сильнейшую досаду.

Своей подковерной игрой Максим разрушал их общий упорядоченный мир, и Егор начал отчетливо понимать, что дело не только в Мастере, которого однозначно надо было вытащить из Клуба. Прежде всего ему стоило выяснить саму причину этой скрытой войны и попытаться хоть как-то исправить положение. Вернуть прежний - такой удобный - порядок вещей.

Продолжая раздумывать над всем этим, хмурый Егор собрался, попрощался с Крайтом и поехал в оперный театр. По пути созвонился с герром Зойнером и договорился встретиться непосредственно в выделенной им ложе. Заехал в цветочный магазин и купил большой букет роз, а на входе в фойе театра передал его одному из сотрудников, чтобы тот в свою очередь одарил этим букетом Виолетту прямо на сцене во время оваций. Ви обожала, когда ей оказывали такое явное внимание, и очень любила демонстрировать его всем окружающим.