Эльфийские арфы поют нам о том.

II.

На Севере дальнем, где каменный склон,

Был в черных пещерах незыблемый трон,

Огнем окруженный, удушливый дым,

Столбами клубясь, поднимался над ним,

Жизнь, убивая, и тьмы глубина

Темницами страшными только полна,

Смерть безнадежным уделом была,

Если судьба в эту тень привела.

Король там сидел, и древнее он был

Всех, кто под небом когда-нибудь жил.

Чем море с землею, и чем небосклон,

Был он древнее, сильнее был он,

Чем Эльфы и Люди помыслить могли.

Он разума бездной в далекой дали

Из силы предвечной был он сотворен;

Мир еще не был тогда возведен,

Когда он во тьме одинокой блуждал,

Огонь в нем неистово-страшный пылал.

Тьму, принеся разрушений и ночь

В Землю Благую, умчался он прочь,

Чтоб в Средиземье отстроить опять

И под горами твердыни поднять,

Снова рабов собирая туда;

Смертная тень его скрыла врата.

Его воины с копьями были стальными,

Мечами из пламени, следом за ними

Волк пробегал, и змея проползала

С глазами без век. И война запылала,

Гибельно войско шагнуло вперед,

Полями и лесом отправясь в поход.

Где долго мерцал золотой эланор,

Они пронесли через этот простор

Черные флаги; где зяблики пели,

Где арфы прекрасные дивно звенели,

Вороны тьмою кружили лишь ныне

В черном дыму, далеко по пустыне

Моргота слуг обагрились мечи

Над трупами в этой кровавой ночи.

Медленно тень его мрачною тучей

С Севера шла, и рукою могучей

Падала местью, сминая, ломая,

На смерть или рабство в аду обрекая:

Он Северный ныне сраженный простор

Держал под своею рукой с этих пор.

Но все еще жил средь холодных вершин

Барахир, тот Беора отчаянный сын,

Он власти с землею отныне лишен,

Кто князем Людей был однажды рожден,

Изгнанником ныне скитался в лесах

И прятался в вереске, в серых полях.

С ним дюжина воинов рядом бродила,

Верных, когда вся надежда остыла.

И в песне эльфийской звучат имена,

Хоть долгие годы прошли, как волна,

С тех пор, как Дагнир и отважный Рагнор,

Радруин, Дайруин и смелый Гильдор,

Горлим Несчастный и Хатальдир,

И Уртель с Артадом покинули мир;

С тех пор, как отравою черной стрела

Белегунда и Барагунда взяла,

Бреголаса могучих двоих сыновей;

С тех пор, как ушел из-под рока цепей

Тот, песня о ком - достояние мира,

Берен прекрасный, тот сын Барахира.

Вместе к болоту в минувшие дни

Из дома Беора те люди одни

К дымному Сереху вмиг поспешили,

И Финрода в битве они защитили,

В день пораженья копьем и мечом

Того защитили, кто был королем

Светлейшим из всех; он завет заключил

Дружбы навеки. На юг поспешил

В Нарготронд, к своему королевству затем,

Где он носил как корону свой шлем;

Но на север они возвратились домой,

В отчаянье ныне сражались со тьмой,

Бесстрашны они, хотя было их мало,

Их Моргота ненависть всюду искала.

Они там такие вершили дела,

Что погоня никак их поймать не могла,

Охотники сами бежать были рады.

За каждого ныне сулили награды,

Достойные даже богатств королей,

Но Морготу не приносили вестей

Даже о том, где их тайный приют;

Ведь там, где высокие сосны растут,

Где голый, крутой поднимается склон,

Где снегом засыпанный Дортонион,

Где ветры свирепствуют над головою,

Там горное озеро, днем голубое,

И отражается в зеркале вод

Элберет звездный ночной хоровод,

И дальше на Запад уходит над ним.

Место доныне то было святым:

Ни Моргота тень и ни зло не дошли

Сюда до сих пор; колыхаясь, росли

Березы у озера, светлый их круг

Шептался в тиши, и лежали вокруг