Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля
вернуться

Бехер Иоганнес Роберт
Шрифт:

БЕРЛИН

Берлин! О чем кричат развалин груды?… Сверхчеловек был выскочкой дрянной. Выстукивали «зигхайль!» ундервуды, И проходимцы правили страной. Все страны с городами и нолями Подсчитаны. Учтен товар живой. «Немецким чудом» были кровь и пламя, А «третий рейх» — конторой биржевой. Они горланят в баре на попойках, В экстазе фюрер разевает рот: «Хватай! Громи!» Уже пивная стойка Линкором грузным в Англию плывет. И вторят «хайль!» на площадях столицы — Большое время нынче на дворе. О славе «рейха» рыжие певицы Поют с аккордеоном в кабаре. Конторских книг просматривая графы, Числом рабов похвастайся, делец! Продуманы параграфы и штрафы. Хозяйство — всем хозяйствам образец! По трупам лезьте! Богатейте! Ну-ка! Пусть мир в огне, пусть все идет ко дну… Так, с криком «хайль!» вытягивая руку, Они голосовали за войну. Концерн войны. Акционеры смерти. За битвой битва. Прибыль велика! И все в порядке. Все идет по смете. Все сделано как будто на века. Они считают прибыль и сверхприбыль. Растет барыш. На чек ложится чек. Здесь каждый пфенниг — чья-то кровь и гибель, В проценты превращенный человек! Завзятый шут и сонный меланхолик, Банкир и юнкер, скромница и франт, Непьющий и заядлый алкоголик, Владелец мастерской и фабрикант, Матрона и вульгарная кокетка, Вполне здоровый и едва живой, Простак и сноб, блондинка и брюнетка, Судья и вор, заказчик и портной, Ничтожество и мастер на все руки, Старушка с муфтой и притонный кот, Безграмотный профан и муж науки — Кто не был «цветом нации» в тот год? Они свистят и топают ногами, Визжат, хохочут, прыгают, рычат: «Мы покорим Европу! Фюрер с нами!» — Флажки на карте тычут в Сталинград. От вожделенья бьются в лихорадке И шар земной грозят опустошить, И все они мечтают — ах, как сладко! — Что не сегодня-завтра, может быть, Им пировать и в лондонском Гайд-Парке И за Урал рвануться напрямик. Почтамт забит посылками! — Подарки! Триумф! Фурор! Неповторимый миг! Берлин, Берлин! Скажи, что это значит? Вглядись в обломки каменных громад. Здесь камни, кровью истекая, плачут, И камни обвиняют и кричат. Плывет луна в тумане сероватом Над тишиной безжизненных руин. Так вот она, жестокая расплата: В огне и громе битва за Берлин! Колоколов торжественные зовы Вновь раздадутся. Ранняя звезда Уже зажглась. Навстречу жизни новой Вставай, Берлин, для мира и труда!

ПЕСНЬ О СУДЬБЕ ГЕРМАНИИ

Измученный, я злодеяний счет И день и ночь без устали веду. Я числю все, что нес нам каждый год, Учитываю каждую беду. Любое беззаконье — на виду, Мной ни один проступок не забыт. И вот итог всего: позор и стыд. Германия! Я здесь учесть готов Все лучшее, чем славилась, лучась. Но как достойных чтила ты сынов? Как с лучшими людьми ты обошлась? Ты затоптала их и в кровь и в грязь. Я числю вновь, вновь скорбный счет открыт, И вот итог всего: позор и стыд. Высокие дела считаю все, Попытки к свету обратить свой взор, Все образы, созвучья в их красе, Все голоса, входившие в тот хор, Что к возрожденью звал нас с давних пор, Они исчезли. Разум говорит, Что нам остались лишь позор и стыд! Я счет веду — как страшно он тяжел! Все от истоков должен я учесть, Я жизнь свою и ту сейчас учел, Все вины сосчитал, какие есть: Когда какую я не понял весть, Поник душой, признав, что я разбит… И вот в итоге лишь позор и стыд. Откуда наваждение пошло? Как раньше не расправились с таким? Всегда ли проклинал я это зло? Всегда ли доблестно сражался с ним? Всегда ли был в борьбе неукротим? Не потому ли мысль в мозгу сверлит Про мой позор и мой великий стыд! Я как в жару, я срамом окружен. И приступ скорби мною овладел. И замер я, страданием сражен. Сказала Скорбь: «Как мало ты скорбел!» И Срам сказал: «Ты мало посрамлен!» Согласный с ними, мой язык твердит, Что нам остались лишь позор и стыд. Я снова счет веду щемящий свой, В реестр чужих свою вину включив. Гигантское число передо мной! Когда воспрянем, вины искупив? Я знаю: каждый, кто душою жив, Все победит, что родину чернит Ему же на позор, ему на стыд. Смотря на груды пепла и руин, Вы стонете: «Постигла нас беда!» Но что ж вы все молчали, как один, В года бесчестья, черные года? Пришло к нам время правого суда! И он за то Германию разит, Что наш народ сносил позор и стыд. Считаю ложь, безудержный обман, Все вымыслы коварные лжецов. Считаю слез пролитых океан, Несметные шеренги мертвецов. Товарища предсмертный слышу зов, Он палачам под пулями кричит: «Позора хватит! Сокрушите стыд!» Товарищей я вспомнил имена — И памятник геройства вдруг возник. Быть может, слава их воздаст сполна За все, о чем скорблю я в этот миг? Нет, доблесть их — скажу я напрямик — Для трусов не опора и не щит. И все черней вокруг позор и стыд. Подсчету не предвидится конца… Но кто меня от этих мук спасет? В подсчете — оправдание певца, Певец за правду голос подает. Он должен истину узнать, народ, Хоть груз нести безмерный предстоит: Позор огромен, необъятен стыд. И есть ли человек, чей ум бы смог Определить размер такой вины? Ведь если в цифрах выразить итог, Он не охватит всей величины. Предстать они перед судом должны, Все те, на ком ответственность лежит: Пусть испытают и позор и стыд. За всем следит эпохи строгий взгляд, Не скрыться никому от зорких глаз. И пусть пройдут десятки лет подряд — Потомки будут вспоминать о нас И будут петь возникшую сейчас Ту песнь, в которой плачу я навзрыд. То песня про позор, позор и стыд. О песня про позор, позор и стыд! Пропеть ее мне было тяжело. Скажу я в заключенье, горем сыт: Решайте, что нас к бездне привело, И чем отныне мы искупим зло? Хотите знать, что сердце мне когтит? Его когтит позор, позор и стыд.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда кровопролитнейшей войне Пришел конец и к новым светлым дням Открылся путь моей родной стране, Раздался голос, говоривший нам: «Вначале был-поймите это! — срам». Мы знали все: тот голос говорит Про наш позор немецкий и про стыд.

III. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

РАЗЛУКА И ВОЗВРАЩЕНИЕ

Когда я уходил (Я не стыжусь признанья), Мой каждый шаг мне стоил много сил. Когда я уходил (О горечь расставанья!), Я родину с собою уносил. Как это вышло, что тому виной, Что мне пришлось покинуть край родной? Когда вернулся я, Сквозь слезы, как в тумане, Увидел ту, которой краше нет. Когда вернулся я, Разлукою изранен, — Я возвращенья ждал двенадцать лет, — Был мой приход печалью омрачен, Плыл над страною похоронный звон. Когда я уходил С самим собою в споре, Мой голос никого согреть не мог. Когда вернулся я, Седой, познавший горе, Любовью к родине я песнь зажег, Тот, прежний, — с ним простился я навек, И возвратился новый человек.

О СМЫСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ

Есть высший смысл и в самом пораженье, И даже в нем победа может быть: Найти, оплакав мертвых, просветленье, Позор в благословенье превратить; Когда народ, поставив под сомненье Все, чем он жил, найдет, чем дальше жить, — Как тяжесть гирь, все истины значенье Он на весы сумеет положить; Тогда ошибки наши мы оценим, Былых соблазнов отметая путь, И проигрыш сумеем окупить, Детей лелеять и сады растить. Так пораженье станет нам спасеньем: Вот пораженья праведная суть!

О ТЯГОСТНЫЙ, МУЧИТЕЛЬНЫЙ ВОПРОС…

О тягостный, мучительный вопрос, Когда же я разделаюсь с тобою? Всегда при мне, как будто в душу врос, Ты стал моим проклятьем и судьбою. Шли по пятам за мною мертвых тени, — Из всех могил тянулись руки вслед — Они томились, ждали разъяснений… И вот я наконец нашел ответ: «Напрасных жертв не принесем мы впредь, Мы никому не разрешим опять Нас ложью жалкою запутать в сеть. Не бойтесь! У людей достанет сил, Чтоб, плиты сбросив прочь со всех могил, На праздник воскресенья вас позвать».

ДАВАЙТЕ ЖЕ СТРОИТЬ!

Мы горе несли, мы по странам беду разносили. Страданьем и смертью покараны мы за насилье, За ужас войны. Мы право на жалость народов к себе потеряли, И нищими, самыми нищими в мире мы стали — И духом бедны, А матери плачут: «Так дети погибли напрасно?» Вздыхают мужчины: «А кто растолкует нам ясно, Как дальше нам жить?» Скажите: конец нам? Ложиться на смертное ложе? И все, что в нас было хорошего, умерло тоже? И жребий наш — сгнить? Так, значит, нам падать и падать? Все ниже и ниже, Хотя мы одно на другое усилия нижем, Про отдых забыв? Так, значит, ничто никогда нам не может удаться? И знаком проклятья отмечен и должен распасться Наш каждый порыв? Мы клонимся молча, но криком взывает молчанье: О родина-мать! О народ мой — мое достоянье, Как ныне ты сир! Себя не жалея должны мы усилья утроить. Давайте же строить, свободную родину строить, Да сбудется мир!

СЛАВА ЗЕМЛЕ!

Слава земле!.. Славь растения, травы и камень, И во всем утверждай красоту бытия! Славь зверей! Воздух славь, напоенный веками, Пусть тебя очищает его голубая струя. Слава земле, что тебя заставляет идти! Славь дорогу: она тебе петь помогает! И полям поклонись, что дарами тебя оделяют, И лесам, что тебя освежают в пути. Слава горам — их тебе подарили века, Чтоб возвысился ты, чтоб твой взор прояснился! Слава шторму и штилю морскому, что в детстве приснился! Слава каплям живым напоившего нас родника! А теперь, если только умеешь слова находить, Если знаешь могущество слов, то отныне навеки Созидания чудо прославь в человеке, Человека прославь, чтобы славу его утвердить! Человека воспой! Неужели не сыщешь ты слов?! Слава разно живущим народам и расам! Славься, ищущий новых путей человеческий разум, Человеческий гений, прославься во веки веков! Слава земле — чтоб дышала она и цвела, И рукам человека, что жить не умеют без дела, Чтоб в своем созиданье они бы не знали предела! Слава земле! Человечеству — честь и хвала!