– Четыре месяца.

Девушка смотрела в одну точку где-то на полу. Похоже, ее первоначальный непоколебимый настрой дал сбой, и теперь серьезные сомнения терзали душу. Я решил закончить с нотациями:

– Я бы сказал, что та чаша, на которой спорт, перевешивает. Это на взгляд со стороны. Ты умная девушка и поймешь, что к чему, если дашь голове немного свободы от эмоций.

Аня едва заметно улыбнулась. Из коридора послышался звук поворота ключа в замочной скважине.

– Это мама. Сегодня с работы пораньше, чтобы поблагодарить тебя за уроки. Я тоже хотела спасибо сказать. Но насчет Егора я не передумаю.

– Хотя бы просто подумай.

Мы поболтали на разные общие темы еще с полчаса. Когда подошло время заканчивать занятие и всю мою репетиторскую деятельность в целом, я впервые перешел на русский:

– Так, ладно, это, наверное, всё…

– Угу.

– В том случае, если ты все-таки примешь верное решение, хороших сборов и удачи на играх.

Аня засмеялась:

– Да хватит уже на меня давить! Ладно, уж так и быть, я над всем этим хорошо поразмыслю в ближайшие дни, обещаю.

– Вот и умница. Ну, в общем, давай, пока. Может быть, еще увидимся как-нибудь.

– Да, все возможно, спасибо еще раз. Пока!

В коридоре меня провожала мама девушки:

– Я вас очень благодарю. Правда, очень.

– Да не стоит это такой благодарности. Я просто приходил поговорить.

– Нет-нет, не скромничайте. Я сейчас из-за двери слышала обрывки фраз. Вы с ней так быстро говорили! Поразительно!

– Теперь готовьтесь к сотням интервью иностранным изданиям.

– Это еще слишком далеко. Но, надеюсь, все получится, спасибо.

– И я надеюсь. Вам тоже большое спасибо.

Всю дорогу в общагу я думал о том, какой же все-таки выбор сделает Аня. Эмоции в таком возрасте зашкаливают и берут верх над рациональным мышлением. С другой стороны, за время нашего общения я неплохо узнал девушку и понимал, насколько дорога для нее мечта – победа на олимпийских играх. Оставалось верить, что она сама вспомнит об этом, а парень, если там действительно какое-то большое чувство (хотя поведение говорило об обратном), будет как-то мириться с обстоятельствами.

На спортивной «коробке» около общежития, которая в зимнее время должна была быть хоккейной, а в летнее – волейбольной, как всегда независимо от сезона играли в футбол. Меня окликнул вратарь одной из команд, это был мой сосед, постоянно живущий у девушки. Оказалось, что он приехал попить пива, но внезапно, увидев гоняющих мяч парней, так захотел сыграть в футбол, что сразу же вошел на площадку в чем был – джинсах и новых модных кедах. Сквозь металлическую сетку он делился впечатлениями:

– Года четыре не играл! А тут вдруг как приспичило! Давай переодевайся и выходи.

Вдруг мне тоже очень захотелось пробежаться по резиновому покрытию в своих старых бутсах, попинать мяч и встретить сумерки на футбольном поле.

В тот вечер все так и вышло. И никакого пива не надо было. Только пятилитровая бутылка воды на всех игроков обеих команд. Тело наполнилось приятной усталостью, а в голове царила полная гармония разума и чувств. «Все же спорт, кроме физической составляющей, определенно несет в себе какой-то глубокий ментально-эмоциональный смысл», – подумалось мне.

Через несколько дней я получил электронное письмо с незнакомого адреса. В нем была фотография Ани на фоне моря и подпись: «On the seaside in Andalusia. Thank you!» [13]

А потом пришла пора самого страшного периода учебного года – время экзаменов. Летняя сессия в отличие от зимней была серьезной проблемой. Ну, точнее, для тех, кто весь семестр занимался так, как подобает, никакой проблемы, конечно, не было. Для большинства же людей из моего круга общения предстоял месяц тяжелых испытаний. Главное отличие июньских экзаменов от февральских заключалось в том, что они закрывали десятимесячный академический курс, а не носили «проходной» характер, как зимние, располагавшиеся на «полпути».

Из-за летней сессии реально можно было «вылететь» из университета. Преподаватели (почти все из них) уходили в отпуск с первого июля. Студенты, не успевшие до этого времени что-либо сдать, «оставались на осень». Вердикта страшнее в студенческое время придумать было непросто. В сентябре закрывать долги нужно было с первого раза, так как дней для пересдачи предоставлялось крайне мало – около трех. Меня столь незавидная участь обходила стороной. Бывало, я не успевал сдать в срок зимнюю сессию, но это не грозило большими проблемами (кроме отсутствия стипендии на следующий семестр).