Отдельной темой была подготовка к экзаменам. Байка о том, что студенты за три дня могут выучить то, во что следовало вникать полгода, вовсе не была байкой. Я запасался энергетиками (или кофе, когда не было денег) и ночи напролет переписывал лекции, готовил шпаргалки, зубрил билеты. Не знаю почему, но днем как-то не училось. Да и в темное время суток заниматься получалось не всегда. Со временем опытным путем я определил, что из тонизирующих напитков на меня действует только крепкий черный кофе с большой долькой лимона в чашке. «Ред Булл» не давал никакого эффекта, а однажды и вовсе подвел в самый ответственный момент – усыпил в час ночи прямо перед экзаменом по теоретической механике. Тогда мне повезло – попался билет, уже «отработанный» к моменту засыпания.

Кстати о «теормехе». На протяжении всего процесса обучения меня постоянно терзал вопрос: для чего мы изучаем дисциплины, не связанные непосредственно с нашей специальностью. Все мои одногруппники также негодовали по этому поводу, правда, немного в другом ключе. Их недовольство связывалось с различными предметами философского толка, которые нам также преподавали: логикой, теорией познания, историей. Я же не испытывал с данными дисциплинами никаких проблем; мне всегда было интересно, что движет человеком, как он видит себя в этом мире, что думает об окружающей обстановке. Для меня курс философии был приятным общепознавательным дополнением к скучным сугубо техническим теориям. Я понимал прикладное значение математики в своей IT-специальности, но зачем мне при этом «сопротивление материалов» или «детали машин», оставалось не до конца ясным. Таким и осталось до сих пор.

Также как и зимой, нами отмечался каждый сданный экзамен. Правда, не в общаге или кафе, а в силу теплой погоды прямо около университета. В двадцати метрах от главного здания института располагалась так называемая «синяя палатка» – небольшой уличный киоск. В нем студенты покупали пиво и шампанское и употребляли их, сидя на невысокой железной изгороди, тянувшейся рядом. Тем летом по ряду причин, главными из которых были цена и «легкость», бешеной популярностью пользовались два сорта пива: «Балтика Кулер» и «Сибирская корона лайм». В специально подготовленных под пустые бутылки коробках у ларька никогда не было места – заполнялись они мгновенно. Во время сессии «синяя палатка», должно быть, увеличивала прибыль втрое. Очередь за пивом порой достигала полутора десятков человек. Говорят, этот знаменитый, небесного цвета киоск появился еще в начале девяностых и запомнился не одному поколению абитуриентов, студентов, магистров, аспирантов и даже, бывало, преподавателей. Но закрылся как-то слишком внезапно – это произошло спустя три года, когда я заканчивал университет. То ли закон какой-то приняли относительно близости продажи алкоголя к учебным заведениям, то ли прибыль упала, что стало причиной – не помню. Хотя, если рассуждать логически, чему меня неплохо обучили на философских лекциях, на девяносто процентов можно быть уверенным – дело было в законе. Сейчас в «синей палатке» цветочный ларек. Сам корпус киоска остался прежним – и то хорошо. Еще один яркий флажок в памяти.

Вообще, в конце мая – начале июня в университете царила удивительная атмосфера. С одной стороны, курс лекций и семинаров уже закончился, и бесконечные потоки студентов, не спеша перемещающихся между аудиториями подобно косякам мелких рыбешек в Атлантическом океане, исчезли. С другой – на их месте появились бешено мечущиеся туда-сюда должники, вылавливающие преподавателей для сдачи различных курсовых, лабораторных и прочих околонаучных работ, не закрытых в срок. Людей в институте вроде бы становилось меньше, но в то же время активность оставшихся компенсировала количество ушедших.

В начале лета 2007-го я сумел сдать последние зачеты вовремя и допустился до экзаменов без опозданий.

Шестого июня «Linkin Park» давали первый концерт в России. Билеты на выступление в «Олимпийском» закончились еще в апреле. Цены на пропуск в фан-зону и танцпартер были совершенно дикими, что не помешало фанатам разобрать всю квоту за несколько дней. Мы с Антоном совершенно не ожидали такого ажиотажа, из-за чего в итоге нам пришлось купить билет на трибуну, и «тиражирование» потребовало больше усилий и времени, чем обычно. На каждой копии нужно было «перебивать» сектор, ряд и место, чтобы в случае обнаружения невозможно было выйти на оригинал. На этот концерт мы изготовили совсем немного подделок – всего около пятнадцати штук.

Я ждал Натку на станции «Проспект Мира». Она появилась ровно в половине седьмого – как договаривались. Одета в этот раз была не слишком броско, хотя, возможно, так казалось из-за огромной массы людей с неформальными атрибутами, явно направляющихся туда же, куда и мы. Натка улыбнулась и чмокнула меня в щеку. Я ответил взаимностью и поинтересовался:

– Как голова?

– Нормально. Да она не всегда болит. Так, приступами.

После прошлой встречи в кино девушка регулярно жаловалась мне в аське на головные боли. Не сильные, но тягучие и ноющие. В больнице сделали томографию и совершенно уверенно определили, что физически все в полном порядке, беспокоиться не о чем.

Мы поднялись на эскалаторе и в пестром потоке поклонников альтернативной музыки двинулись к «Олимпийскому». Сверив на билете номер нужного подъезда спорткомплекса, мы встали в очередь. Натка окинула взглядом толпу и безапелляционно декларировала:

– Почти двадцать тысяч человек. Круто.

– Это ты откуда знаешь?

– Я не знала. Узнала сейчас. Я вообще теперь много чего узнать могу.

– Это ты о чтении мыслей? Совершенствуешься в этом?

– Да это не чтение мыслей. Слишком узкий термин. Я для себя называю эту штуку – «получение информации». Человеческие мысли – просто кусочки общей картины мира. Информации вокруг очень много.

Натка периодически писала мне о том, что все лучше овладевает своими необычными способностями. Но то, что она говорила сейчас, все равно очень сильно поразило меня. Я побеспокоился:

– Так серьезно все… чувствуешь хорошо себя? Ну, в плане, у тебя ведь с развитием этой фигни голова стала болеть…

– Это с непривычки. Мое прежнее, привычное представление о восприятии окружающего пространства очень сильно, буквально физически конфликтует с тем, что я вижу сейчас. Думаю, мигрени именно из-за этого.