— Мудро измыслил. Он хоть и молод годами, но в бою уже истинный стратиг!

— Это ты хватил, сотник! — воскликнул Корней. — Сказал бы — воевода, а то — стратш!

— Сотник волен говорить то, что думает, боярин. И не тебе его прерывать, когда я слушаю!

Было что-то странное в тоне, которым Олег Иванович произнёс эти слова, и Степана вдруг ожгло догадкою: знает князь о вторичном сватовстве Милославских и не любо ему, что породнятся два сильных рода. И потому сейчас он ему, Степану, союзник! И ещё понял Степан: Олегу Рязанскому нужна правда о московском собрате, он и постарел-то оттого, что перестал понимать причины непрерывных успехов Дмитрия Московского и своих неудач. Нужна правда! Это был тот редкий случай, когда следует её говорить властителю.

И Степан начал рассказывать, как встретился с воеводой московского сторожевого полка Семёном Меликом, как взял Мелик его сотню под свою руку и как ходили они в поиск. Как проводил Дмитрий Московский военные советы, слушал своего тёзку Дмитрия Боброк-Волынского, воеводу многомысленного, умудрённого боевым опытом. Степан заметил, что Олег Иванович обежал взглядом бояр, словно примеривал, а есть ли среди них свой, рязанский Боброк? И, судя по тому, как нахмурился князь, сотник понял — не нашёл такого. Младший Кореев — хорошо за столом переговоров, боярин Корней — в прямой сече, так же как и десяток других, могучих, сивоусых бояр из старшей дружины...

Степан продолжал рассказывать, как беспокоил татарские тумены Боброк, умело посылая сторожи и конные сотни, нанося летучие удары то слева, то справа, заманивая и завлекая, не давая рассыпаться хищными волчьими стаями, что рвут русскую землю сразу во многих местах, а сбивая Орду в единое место. А потом, когда место боя было определено, как он сам, Степан, вместе с двумя сотнями Семёна Мелика завлекал татар к переправе. И как, наконец, умело били москвичи противника именно там, прямо в воде, начав обстрел из луков, когда татары не могли ответить ни ударом в правильном строю, ни потоком стрел из боязни замочить в водах Вожи тетивы.

Всего остального Степан не видел — он так и сказал, — потому что, рубясь рядом с московским князем, был ранен. Не видел, как удерживал Боброк засадный полк, не видел, что опытному Бегичу почти удалось переломить бой. Именно тогда Боброк ударом по правому крылу татар окончательно сломил сопротивление ордынцев. Это уже после рассказывали Степану другие воины...

— Значит, Боброк выиграл битву? — подвёл итог рассказу сотника Олег Иванович.

Степан задумался. По всему выходило, что Боброк, но ответить так он не мог, что-то внутри протестовало. Князь Олег откровенно радовался его смятению.

— А может быть, ты, сотник, ослеплённый славой волынского воеводы, не заметил направляющую руку великого князя? — спросил старший Кореев.

Степан не успел ответить, Олег Иванович опередил:

— Думаю, всё верно разглядел сотник, — сказал он. — Теперь ты повторить такой бой сумеешь?

Вот она, долгожданная милость! Степан увидел её в самом вопросе, князь протягивал её, оставалось только взять, но, начав говорить правду, он уже не мог остановиться.

— Бой на бой не приходится, государь, — ответил он и по весёлой улыбке, возникшей под усами Олега Ивановича, понял, что и на сей раз правда помогла ему ещё на шаг приблизиться к цели.

— Потому и ходят: один сотником, другой воеводой, а третий вон даже стратигом, — проворчал обиженно боярин Корней, который никак не мог взять в толк странное поведение князя.

— А тебе какая цена, сотник? — спросил Олег Иванович.

— Не знаю, государь.

Князь опять милостиво улыбнулся:

— Надо бы нам посольство в Москву отправить с поздравлением. — Он повернулся к боярам. Те согласно закивали. — Думаю, брату моему Дмитрию Ивановичу приятно будет услышать наши поздравления из уст своего боевого соратника. Так что собирайся, сотник, послом в Москву.

— Олег Иванович, — вдруг подал голос всё это время молчавший княжеский любимец боярин Кореев, — не обидно ли будет Москве, ежели сотник приедет с посольством? Сотник — для гонца уместен...

— Пожалуй... — задумчиво протянул князь. — А ты как думаешь, сотник?

— Не знаю, государь, — повторил Степан.

— То-то, — не удержался от лёгкой подковырки князь. — О себе судить — не других в стратиги возводить. — Он помолчал, наслаждаясь растерянностью, отразившейся на лице Степана. — А если я тебя в стольники пожалую, то и цена тебе будет другая — стольник. Сие же Москве не обидно? — Этот вопрос был обращён к Корееву.

— Воистину так, Олег Иванович, — согласился гот.

Ахломатый подтолкнул локтем в бок боярина Корнея:

— А вот и милость, а ты говоришь — Москва, Москва...

— Целуй руку, стольник. — Олег Иванович протянул унизанную перстнями руку. Степан коснулся губами одного из них. — Завтра же отправляйся с Богом. Утром грамоты мои получишь. Достойных сопровождающих — для чести — отбери. И не забудь рассказать брату моему Дмитрию, как мы в Рязани радовались его победе над погаными.