Такое тихое, необременительное житие нравилось Юрию. Не молодой, чай, седьмой десяток лет разменял. Достиг всего, к чему стремился.

Неожиданное огорчение принёс любимый сын Андрей: без видимой причины приехал из своего Вышгорода в Киев, попросил отца о беседе наедине.

Юрий отослал из горницы советных бояр. Доверенный комнатный холоп Илька задержался было в дверях, но Андрей Юрьевич так нетерпеливо и зло зыркнул по нему глазами, что холоп мигом выкатился за порог.

– Отче!
– тихо, но твёрдо начал Андрей.
– Со всеми твоими соперниками по всей твоей воле мир учинён, сидишь на великокняжеском столе прочно. Тишина наступила по всей Киевской земле под твоей властью. Нет больше для меня в Низовой Руси дела, А наша отчина, Верховая Русь, без князя в великом непорядке. Отпусти меня, отче, нашу Землю обустраивать и, как ты ранее, святыми храмами и крепкими градами украшать. Отпусти!

Прогнал Юрий Владимирович сына, своим гневом пригрозил, если ослушается и самовольно отъедет. Андрей покорно склонил голову, но по глазам видно было, что с отцом не согласен. А сказать — больше ничего не сказал, и Юрий Владимирович тоже молча проводил сына до порога.

Что-то будет?

А было вот что: неделю спустя донёс ему сын боярский, что тайком приглядывал за Андреем, что в ночи вышгородский князь с семьёй и дружиной выехал из города. Обозов с имением Андрей с собой не взял, только икону Пресвятой Богородицы, что привезена была из Византии.

Побушевал Юрий Владимирович, нагнал страху на бояр и дворовых людей и — успокоился. Не гнаться же с дружиной за собственным сыном!

К слову сказать, Андрей повёл себя скромно. В стольный Суздаль он даже не заехал, в великокняжеском отцовском дворце не поселился, остался в своём скромном уделе во Владимире-на-Клязьме. Удел этот был давно ему пожалован, кто мог возразить?

Суздальским и ростовским властям князь Андрей Юрьевич не указывал, что и как делать, пусть-де поступают по отцовским заветам, по старине.

Однако во Владимире-на-Клязьме Андрей вовсе не отшельничал, ненавязчиво прикасался к общим заботам Земли. Угождая отцу, послал в Переяславль-Залесский искусных владимирских мастеров — достраивать заложенный Юрием Владимировичем каменный храм. И в Москву поехала из Владимира немалая артель градостроителей - подновлять и расширять Кремль. Люди увидели, что Андрей радеет не только о своём уделе, но и о всей Земле, продолжая градостроительную страду отца.

Конечно, Андрей не забывал и о собственном уделе. Заложил во Владимире-на-Клязьме новый большой каменный собор, а за городом, в селе Боголюбове, каменный же княжеский дворец.

Так уж получилось, что очень кстати возвратился Андрей в свой клязьминский удел. Волжские булгары пришли войной на муромские и рязанские места, и Андрей, совокупив владимирские и суздальские дружины, прогнал булгар прочь и добычу отбил. Выходило, что князь Андрей не токмо градостроитель, подобно отцу своему Юрию Владимировичу, но и оборонитель земли!

Великий князь Юрий Владимирович гневался на сына-ратоборца недолго, рассудив, что особой нужды в нём пока нет, большой войны не предвиделось. Соскучится Андрей в своей залесской глуши, в убогом удельном бытии - сам запросится обратно. А в случае необходимости и позвать его можно, отца не ослушается, явится с суздальскими, владимирскими и ростовскими полками!

Так думал великий князь Юрий Владимирович, поднимая очередную чашу со сладким греческим вином и слушая славопения гусляров. Жизнь казалась праздничной и безмятежной.

Но это только так казалось...

Юрий Владимирович запамятовал об одном важном деле, хотя многоопытный Кузьма Сновидич напоминал неоднократно. Юрий не заключил и не скрепил крестным целованием обычный договор-ряд со стольным Киевом, как делали прежние великие князья. Киевские большие мужи были этим недовольны. Выходило, будто воссел Юрий Владимирович в Киеве самовластцем, не взял на себя обязанности блюсти градские права и древние обычаи. Вслух попрекнуть великого князя в отступничестве от старины киевские мужи не решались, а к шепотку недовольных вечников Юрий не прислушивался. А Изяслав Давыдович Черниговский этого благоприятного для него обстоятельства постарался не упустить. Когда верные люди довели до Изяслава слухи о недовольстве киевлян великим князем, он снова начал плести паутину заговора.

Не всё получалось у Изяслава Давыдовича. Князь Святослав Ольгович Новгород-Северский наотрез отказался нарушить мир с великим князем, однако Юрию о злоумышлениях Давыдовича он не сообщил.

Иначе поступили Мстиславичи, Ростислав Смоленский и Мстислав Владимиро-Волынский. Они обещали соединить свои полки с черниговской ратью. Изяслав Мстиславич сам выступил в поход, а Ростислав послал своего сына Романа с конными дружинами. А у самого Изяслава Давыдовича Черниговского воинская сила была уже в готовности.

Юрий Владимирович проглядел и эту, уже нешуточную, опасность, пребывая в душевном спокойствии, веселиях и надеждах на безмятежное будущее...

Бог избавил Юрия Владимировича от неизбежных разочарований и позора. В лето от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот шестьдесят пятое [144] , месяца мая в пятнадцатый день, великий князь Юрий Владимирович помер. Всего пять дней назад он был здоров и весел, пировал в гостях у осменника Петрилы, ушёл на своих ногах, но в ту же ночь занедужил и больше с постели не встал...