– Это он? Тот человек, который живет в том доме, так?

– Это не твое дело. – Я буквально вырвала свой фотоаппарат из его рук, и отвернулась к тетради.

– Софи, да он старше меня лет на пять!

– Тебя это не касается.

– Ты думаешь?

– Да.

– А твоих родителей?

Он смотрел мне в глаза. В тот момент он казался мне злейшим врагом. Предателем. Сначала подбивался в друзья, вводил между нами панибратские отношения, а теперь грозится донести моим родителям детали моей личной жизни.

– Ну ты и козел… - слетело с моих губ.

– Я беспокоюсь о тебе.

– У тебя нет такого права. – Мой голос был холодным. – Ты мне не мать и не отец, не брат и не дядя, ты мне – никто. Учитель, который со всеми пытается быть милым. Не тебе меня судить, лицемер.

Я пожалею об этих словах, но потом. В тот момент я была зла. Все, что было связано с Жаком, выражало во мне самые сильные эмоции. От тепла, разливающегося по всему телу, до жгучей ненависти к любому, кто скажет о нем то, что мне не нравится.

– Ты такая наивная. Думаешь, он тебя любит?

– Нет, не думаю. Я знаю, что он меня не любит. Думаешь, для того, чтобы целоваться и обниматься с человеком, обязательно нужна любовь? Да кто из нас наивный?

– Ты слепа. Не видишь очевидных вещей.

– А ты глухой. Не слышишь, когда тебе говорят в сотый раз.

Еще с минуту мы пронзали друг-друга взглядом, не смея отводить глаза. Потом Макс тяжело вздохнул и, встав со стула, начал собирать свои пособия и учебники в черную кожаную сумку.

– Хорошо, я ничего не скажу твоим родителям до тех пор, пока ситуация не покажется мне слишком опасной.

«Ты с ума сошел?» - подумала я. Мне было отвратительно мерзко от его слов. Да в школе за партой опасней сидеть, чем проводить время с Жаком.

– Доброй ночи, Софи.

С беспристрастным выражением лица он покинул комнату оставив мне какую-то оглушающую пустоту. Ненавидела я такое. Ненавидела, когда меня намеренно доводили до состоянии придорожной лужи, а потом оставляли в одиночестве.

Я чувствовала себя разбитой. В руках вяло лежал фотоаппарат, где виднелась все та же фотография. На столе валялись ручки, карандаши и мятая зеленая тетрадь, светильник еле-еле освещал комнату желтоватым светом, от которого в тот момент мне было совсем тошно.

Я, сама не зная почему, бросилась к своему мобильному телефону и со скоростью свету нашла в контактах «его» номер. Восемь цифр. Эти восемь цифр, что я так и не удосужилась выучить наизусть. Просто мы никогда не звонили друг другу, и в этом не было нужды. Да и сейчас тоже… Что я скажу ему? Начну жаловаться? Плакать в телефон? Просить, чтобы он забрал меня отсюда? Как глупо это бы было.

Телефон полетел к тетрадкам на столе, а я на кровать. Уткнувшись носом в перьевую подушку, я начала вспоминать Жака. Стараться восстановить в мыслях его образ. Его шею, глаза, нос, руки, спину… Думать о нем было гораздо легче, чем видеться с ним. В мыслях он всегда рад меня видеть, а наяву я вечно боюсь ошибиться, сделать что-то не так, потревожить его. Макс прав, у меня нет его любви, но и ту малую долю симпатии, что мне удалось схватить, я не хочу потерять. Пусть так. Пусть без любви. Но он у меня есть.

– Софи, да ты талантище! – звонко пропела Лина, рассматривая очередную мою фотографию.

Мы сидели за столиком в торговом центре, неторопливо пили кофе в картонных стаканчиках. Из-за школьной формы я чувствовала себя слегка неуютно. Это был один из тех солнечных зимних дней, когда хотелось быть полностью свободным от проблем, школы, учебы и неудобной одежды. Перед нами была целая стопка моих распечатанных фотографий, которые я решила-таки показать Лине. Одни были черно-белыми, другие неловко обработанные мной во всяческих любительских редакторах. Вспоминая то, как выглядят профессиональные фотографии, мои руки сжимались в кулаки от горькой обиды.

– До таланта мне далеко. – Устала вздохнула я.

– Вот эта. – Лина достала ту самую фотографию с дедушкой и деревом, что я сделала на переходе. – Очень славная. Заставляет задуматься. – Она многозначительно почесала свой подбородок, будто там росла борода, и мы обе засмеялись.

В центре было тихо. Мы предусмотрительно ушли с уроков пораньше, надеясь застать тишину в полной ее мере. Я совру, если скажу, что не чувствовала легкого укола вины за прогул, но каждая минута, проведенная с подругой, того стоила. Да и, тем более, мы стали видеться гораздо реже. Ее вечные репетиторы, в числе которых Сергей Владимирович, и мои бесконечные душевные метания… в числе которых Жак.