Я вспоминала все те десять лет, что была знакома с Линой. Толпа людей, желающих урвать хотя бы минуту ее внимания, яркие и шумные гуляния с друзьями, имен которых я даже не знала, случаи и встречи, в правдоподобность которых было сложно поверить. Лина и вправду была центром всего для многих. Эта ее сторона нравилась мне ничуть не меньше других. Главное ведь было то, что после громких слов, шуток и разговоров, она все равно возвращалась ко мне и делала именно то выражение лица, которое я ценила в ней превыше всего.

– Вы правы, людям сложно не любить Лину, - я улыбнулась ей в ответ.
– Я, наверное, пойду.

– Да, конечно, Софи. Я провожу тебя.

Мы вышли в коридор, и я еще раз заглянула в крошечную комнатку Лины.

Рыжеволосая девочка сидела в углу кровати, прибившись к стене с детскими обоями. Она смотрела в окно тусклым, пустым взглядом. Руки смиренно обхватывали колени, спрятанные под одеялом, и сейчас напоминали тонкие безжизненные сучки.

– Лина, я ушла, - сказала я, выглядывая из дверного проема, - увидимся завтра.

Она тихонечко, едва заметно кивнула, и я, поджав губы, вышла в прихожую.

Попрощавшись с поникшей матерью подруги, я вышла из дома и побрела вдоль пустых дорог к метро.

Улицы с приходом января навевали чем-то тоскливым, тревожным, абсолютно серым. Люди, казалось, становились все более и более злыми. Им не нравилась ни погода, ни город, в котором они живут, ни дело, которым они занимаются. Никакой надежды, сплошное уныние и упадок. Вот таким был тот январь.

На улице близ метро людей становилось все больше. Некоторые из них налетали на меня, задевая своими толстыми тяжелыми сумками. Еще и ворчали что-то при этом себе под нос. Оглядываясь на одного из таких, я и сама не заметила, как впечаталась в чью-то грудь.

– Софи? – спросил знакомый голос.

Я подняла глаза и увидела Макса. Он с недоумением глядел на меня сверху вниз, пока десятки людей ходили мимо нас в разные стороны.

– Макс? Что ты тут делаешь?

– Я здесь живу. А ты?

– Здесь живет моя подруга, - не вдаваясь в подробности, ответила я.
– Почему не на машине, кстати? – Спросила я, указывая пальцем на широкий вход в метро.

– Отдал в ремонт. Какой-то придурок поцарапал боковую дверь.

«Придурок?» - мысленно переспросила я. Мой самый большой святоша-знакомый сказал слово «придурок». Вероятно, мир катится к окончательному дну.

– У тебя ведь завтра школа? Первый день? – спросил Макс с обыкновенной, свойственной ему улыбкой.

– Да, лучше бы ее не было.

– Не будь ее, не было бы и наших занятий, - он весело подмигнул мне, и я едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

– Возможно, ты прав. Когда следующее, кстати?

– Не можешь дождаться?

– Ну конечно, считаю дни и отмечаю в календаре крестиками, - саркастично протянула я.

– Думаю, через пару дней. Завтра я немного занят.

– Свидание? – на моем лице расползлась слегка нагловатая улыбка и ярое желание поддразнить репетитора.

– Да, если кипу документов от моего шефа можно назвать девушкой.

Макс печально пожал плечами, и я тихонько захихикала, представляя себе своего работающего учителя. В моих мыслях он был скорее таким простым, соседским парнем. Слегка раздолбаем, но при этом не теряющим оптимизма. Кейсы, смокинги и деловые встречи совершенно ему не шли.

– Как твои занятия фотографией, кстати?

От этого вопроса я, ни много, ни мало, выпала в осадок. В голове сразу всплыло растерянное лицо Жака, его потерянные глаза, и телефонный разговор, значение которого я до сих пор не знала. Он вяло отвечал на звонки, сообщения писал короткие и незначительные. Я много раз хотела зайти к нему. Нет, не для того, чтобы требовать правды. У меня не было на нее никаких прав. Мне просто хотелось прижаться к нему. Утешить и утешиться в его объятиях. Мир стал невзрачным и холодным, а с ним так тепло было, как под шерстяным французским пледом.

– Хорошо… Я без конца читаю подаренную тобой книгу. Спасибо за нее, правда.

– Да? – на его лице отразилась целая сотня эмоций, - я рад, действительно рад. Не то чтобы я разбирался в фотографии, но чтобы выбрать ее потребовалось некоторое время. Но, на самом деле, я хотел спросить про Жака. То есть… - он смущенно почесал затылок и слегка запнулся, - как вы там? Общаетесь?

– А… ты об этом. Да, все хорошо, не то чтобы мы часто видимся, но тем не менее.

– Ясно, я рад, очень рад, что все хорошо.

Между нами воцарилась неловкая тишина. Оба мы смотрели под ноги, не зная, чтобы еще добавить. Темы для разговоров были исчерпаны.

– Ладно, Макс, я пойду. Хотелось попасть домой затемно.

– Да, ты права, конечно, иди.

– Спасибо, пока, увидимся на неделе.

Я почувствовала, как он легонько коснулся моего плеча и тут же исчез в толпе прохожих, идущих в противоположную метро сторону.

Было что-то странное в этом разговоре. Я поняла, что спокойно общаюсь и шучу с человеком, который раньше был мне ненавистен. Всего пара встреч и незначительных диалогов в корне поменяли мое отношение к нему. Я искала во всем этом тайный смысл. Быть может, Макс стал притворяться хорошим, чтобы вызвать у меня доверие. Хотя, вероятно, правда была в том, что изменился не Макс, а я. Изменился ни этот город, ни эта погода, ни эти люди. Изменилась я.