В какой-то момент я почувствовала, как его ладонь перебралась к внутренней части бедра у моей ноги, все мое тело пробила новая мелкая дрожь, и я не сдержала утробного звука, напоминающего стон. Потеряв всякое стеснение, я медленно, в такт нашим поцелуям, начала двигать бедрами поверх его тела. Руки Жака еще сильнее прижали меня к себе, пытаясь параллельно снять с меня мешающий свитер. Но вдруг, именно в тот момент, когда мои руки потянулись к ремню на его джинсах, он резко прервал наш поцелуй.

Его руки с силой отодвинули меня, а лицо выглядело ошеломленным и борющимся с самим собой.

– Софи, нет, - коротко произнес он.

– Что? – пытаясь отдышаться, спрашивала я.

– Прости, но не так.

Его голос звучал зрелым и серьезным. Глаза Жака смотрели вплотную на мое лицо, и где-то глубоко внутри я почувствовала чисто женскую обиду. «Не нравится, и ладно!» - думала я, пытаясь вырваться из его рук и уйти из этой комнаты подальше от Жака, но, несмотря на свои, слова он не отпускал меня.

– Постой, милая, это не значит, что ты мне не нравишься, - прошептал он, и я с бессилием упала на его грудь, пока руки Жака медленно водили по моей спине.
– Все должно быть не так, просто… не сегодня.

На моих глазах проступили слезы обиды, но я все-таки кивнула в знак согласия и крепче прижалась к его груди.

– Как бы я хотела остаться с тобой вот так… - тихо пробурчала я, не отнимая своего лица от воротника его рубашки.

– Я тоже, Софи. Я тоже… - я почувствовала, как его руки нежно водят по моим светлым волосам.
– Ты можешь остаться, если хочешь.

– Хах, как? – утирая слезы, спросила я.

– Скажешь родителям, что не можешь вернуться домой.

– И почему?

– Потоп, - с легкостью ответил он.

– Какой потоп? – я нахмурила брови и взглянула на обнимавшего меня мужчину.

– Обыкновенный потоп, всю улицу затопило.

– Жак, мы живем на соседних улицах, они бы узнали.

– Ну, значит у меня в квартире потоп, и ты просто не можешь выйти.

– Они не поверят, - едва сдерживая смех, ответила я.

– Тогда мы сами потоп, нас затопило, полностью и целиком, ни проедешь, ни пройдешь. Придется так остаться, если ты уйдешь, то кто-то из нас определенно утонет.
– Печально, но с улыбкой произнес он и вновь прижал меня к себе.
– Просто скажи, что ты не хочешь уходить… Хотя, постой, скажи, что я не хочу, чтобы ты уходила.

Я ничего не ответила. Жак продолжал что-то нашептывать над моим ухом, пока я молча роняла слезы на его плечо. Столько горечи было в его словах. Пока на город опускалась вечерняя тьма, мы, двое потерявшихся людей, уже в который раз прибывали в объятиях друг друга. Мы не знали, что еще делать, поэтому обнимались. Вот такая она, участь всех одиноких людей. Обниматься и тонуть. Тонуть и обниматься. И ждать. Неизменно ждать конца.

Жизнь — это не книга. В ней никто не гарантирует счастливый конец.

Филис Каст. Кристин Каст. “Соблазненная”

– Где ты была всю ночь?! – громко закричала мама, стоило мне войти в квартиру. – Знаешь, как мы волновались? Софи, уже час дня! Час дня! Мы с папой всю ночь не спали! У Лины тебя не было, из школы тебя забрал какой-то незнакомец, что за чертовщина с тобой происходит?!

Я стояла перед матерью и отцом. Мне было стыдно. Под их глазами виднелись синие, глубокие синяки: они не спали всю ночь, волновались, звонили там кому-то, пока я мирно спала в руках другого человека. Мне было стыдно за то, что они волновались, но мне не было стыдно за время, проведенное с ним.

– Мам, я была с Жаком, - тихонько сказала я, опуская глаза в пол.

– С кем? – переспросил удивленный отец.

– С Жаком. Это он забрал меня из школы, и это у него я ночевала.

Мои слова напоминали упавший в кукурузное поле самолет. С треском с визгом они вырвались в нашу размеренную семейную жизнь, рождая смуту и неразбериху.

– С Жаком… - тихо повторила мама и села на табуретку у гладильной доски в прихожей.

– И что вы у него делали? – твердым голосом спросил папа.

– Извините, я должна была предупредить вас…

– Что вы у него делали? – повторил он.

– Я не буду отвечать на этот вопрос, - уверенно сказала я опешившим родителям. – Я встречаюсь с Жаком, - еще один упавший самолет.

– Встречаешься? – мама приложила ладонь к своему лицу.
– Софи, тебе шестнадцать.

– Жак – хороший человек, он ни разу не обидел меня, - я хотела звучать убедительно, но страх давал о себе знать.

– Ясно, - папа снял свою куртку с крючка и надел ее.
– Так, я на работу. Вернусь вечером. И чтобы этого фотографа я здесь больше никогда не видел, увидишься с ним еще хоть раз - будешь сидеть дома до самого совершеннолетия. Я ясно выражаюсь? – отец приблизился ко мне и строго посмотрел в глаза.