– Лина не просто хороший человек, она еще и сильная. Думаю, с ней все будет хорошо, Сергей Владимирович.

Он кивнул в знак согласия, и мы продолжали дожидаться в тишине. Уже через десять минут в другом конце коридора послышались шаги. Я обернула голову и увидела знакомый высокий силуэт Жака.

Пальто, темные очки на глазах, черные лакированные туфли, свойственные всем взрослым мужчинам, белая рубашка и темные джинсы. Каждый раз после долгой разлуки он казался мне каким-то новым, совершенно другим человеком. Будто с этой встречи все придется начинать заново. С чистого листа.

– Здравствуйте, - историк встал с дивана и пожал руку Жака.

– Да, добрый день. Я могу забрать ее прямо сейчас или надо что-то подписать? – он перевел взгляд на меня и, задержав его на секунду, недоумевающе снял очки. – Что с твоим лицом? – он приподнял меня за подбородок, всматриваясь в свежие царапины, полученные во время драки.

– Я подралась…

По лицу Жака скользнула едва заметное удивление. Он еще пару секунду смотрел на меня, а после, только снисходительно приподняв брови, добавил:

– Ладно, дома поговорим.

– Вы, как я понимаю, не ее дядя? – с улыбкой спросил учитель.

– Нет, он мой друг, - довольно протянула я, аккуратно беря Жака за руку.

– Понятно, как погляжу, у вас с Линой одинаковые вкусы на все?
– с насмешкой ответил учитель. – Думаю, вы можете идти. Родителям звонить не буду.

– Спасибо большое, - сказала, я, подхватывая сумку с дивана.
– Сергей Владимирович, я думаю, вы можете навестить Лину, она не будет против.

– Спасибо, Софи, я постараюсь.

Жак кивнул моему учителю на прощание, и мы, не размыкая рук, направились к школьной стоянке. Я шла, крепко прижимаясь к нему, и, впервые за долгое время чувствовала себя чуточку спокойнее. Он был именно тем человеком в моей жизни, который был готов вытащить меня из беды, какой страшной бы она не была, и сколько бы дней мы с ним не виделись. Он был именно тем человеком, которому можно было доверить все: тайну, душу, тело, сердце.

Одиночество — самое страшное, что может случиться с человеком. И неважно, кто этот человек, бедняк или богач, простак или хитрец, глупец или гений. Одиночество не стучится и не ждет, пока ему откроют, у него есть ключи ото всех дверей…

“Парфюмер: История одного убийцы”

***

– Но ты не должна меня ждать. Никогда. Очень страшно ждать чего-то.

Она покачала головой:

– Это ты не понимаешь. Страшно, когда нечего ждать.

Эрих Мария Ремарк, «Три товарища»

– Дурочка, ну кто же в шестнадцать лет дерется? – приговаривал Жак, протирая спиртовой ваткой ранки на моих щеках.

Я сидела перед ним в его ванной, на высокой стиральной машинке, недовольно болтая свисающими ногами. Кожу неприятно жгло, но его нежные пальцы рук, случайно касавшиеся меня, каждый раз дарили приятный холодок.

– Он заслужил.

– И чем же, если не секрет?

– Он обидел Лину, - злобно буркнула я, вспоминая слова Давида.

– Не знаю, чем он обидел твою подругу, но только последняя крыса будет драться с девушкой, - сказал Жак и положил обратно в картонную коробку спирт.
– Пойдем, напою тебя чаем.

Я тихонько кивнула и спрыгнула с белой машинки на кафельный пол. Мы с Жаком проследовали на его кухню, и он привычным движением рук поставил большой чайник, полный воды, кипятиться.

Пока вода мирно журчала на кухонной тумбе, я внимательно оглядывала знакомое мне помещение. Белые стены, большое окно и коричневый стол около него. Как много тут было всяких мелочей и деталей. Фарфоровая фигурка собаки на подоконнике, кружка с ручками и затупленными карандашами, стопка журналов в углу стола, магнитик в виде часов на холодильнике. Все казалось таким странным, но в то же время, очень привычным. «Как странно.
– Подумала я.
– Будучи здесь гостем на протяжении многих лет, я совершенно никогда не думала об этой самой собаке, или об этом самом магните». И вправду, в тот день я поняла, как много всяких незначительных мелочей ускользало от меня, когда где-то поблизости был он.