– Мы десантура, вас шоферов уважаем. У нас, всё просто... – в тебя стреляют, ты стреляешь. А по вам шмаляют со всех сторон и не спрятаться, не пригнуться. Бля! Вы же смертники, привязанные к баранке! Страшно, не страшно, а должен за руль держаться.

Солдат выглянул в окно. Мимо проплывали недалекие горы и дрожали в прохладном прозрачном воздухе.

Вспомнил, что в родном Томске ещё лежит снег, а здесь уже скоро зацветут сады. Удовлетворённый осмотром сплюнул на жёлтую, каменистую землю.

– Насмотрелся я на вашего брата. На всех дорогах через каждые сто метров ваши машины сгоревшие.

Сергей Левчишин не слушал. Вцепившись в баранку он старался держать машину в колее. Были случаи, когда съехав на обочину подрывались на минах.

Всем своим нутром Левчишин ощущал тревогу: горы таили в себе опасность, да и пустынность дороги казалась ему угрожающей.

Правой рукой открыл бардачок, достал флягу с тёплой водой, и сделал большой глоток.

– Чертова страна и эта афганская грязь.
– Думал он- То и то липкие, как дерьмо.

Колонна шла в Пули — Хумри, маленький грязный городок на севере Афганистана.

Вспомнилась присказка, которую любил повторять ротный, - «если хочешь пулю в зад - поезжай в Джелалабад. Если хочешь жить в грязи, поезжай в Пули- Хумри».

Сидевший в кабине десантник замолчал. Оглянувшись через плечо Левчишин увидел, что он задремал, прижавшись головой к двери кабины.

Колонну обогнали два "бэтра". Они пронеслись по дороге, оставляя за собой облако бензиновой гари, которую тут же легким ветерком с гор унесло в сторону.

– Разведка, -пояснил проснувшийся десантник.
– Головной дозор. Летёха там наш. Правда после института, ещё дурак дураком!

Солдат зевнул, снова задремал.

Левчишин вспоминал, как утром колонна готовилась к отправке. Солдаты бегали от машины к машине, что-то грузили, что-то выгружали. В голове колонны у бронетранспортера стоял незнакомый майор и орал на какого- то длинного, нескладного лейтенанта в здоровенных яловых сапогах.

Майору было около тридцати, в лихо сбитой на затылок зимнем танковом шлеме, офицерском бушлате и ботинках с высокими берцами. Бушлат выгорел до такой белизны, словно его носили в тропиках.

Он даже не кричал, а хрипел и и глаза его при этом были совершенно белые от бешенства.

– Ты почему не выслал вперёд головной дозор? Ты понимаешь, сука, что будет, если духи поставят там поставят всего один пулемет?!- Майор рычал, срывая голос в истерике и схватив лейтенанта за грудки замахивался кулаком.

– Ты знаешь дебил, что он может натворить на такой высотке?

Потом они получили сухие пайки, налили во фляжки чай. Старший лейтенант Лунёв построил роту. Водители нехотя построились в две шеренги и выслушали краткий инструктаж.

– Воины! Мы находимся в районе боевых действий. Отправление через полчаса. Предупреждаю, что на войне в первую очередь гибнут распиздяи! Ещё раньше погибают ротожопые и хуерукие распиздяи.

Старший лейтенант сплюнул на землю, поправил кобуру на поясе.

– Поэтому, всем хуеруким и ротожопым, приказываю- чтобы не стать мясом для шакалов, в колонне соблюдать строгую дисциплину и порядок. Оружие иметь под рукой и быть готовыми к отражению нападения. Всем всё понятно?

Лунёв выдохнул. Оглядел испуганное, чумазое своё воинство. Сплюнул.

– Куда солдата не целуй, у него везде жопа.

Пружинисто распрямился, махнул рукой.

– По машинам!

* * *

Через несколько часов колонна 425-го отдельного автомобильного батальона остановилась в одном из разбитых войной кишлаков. В нём не было жителей, все они уже ушли из своих домов, подальше от советских солдат. По обоим сторонам дороги на фоне высоких тёмно-коричневых хребтов словно зубы дракона торчали разбитые снарядами дувалы.

На их разрушенных стенах виднелись следы от пуль разного калибра. Где-то в стороне лежала уже проржавевшая сгоревшая машина, а невдалеке от неё обгоревший остов бронетранспортёра.

Странно, но тишина не давала покоя. Тревога просто висела в воздухе.

Механик-водитель спрыгнул с БМП и остановился перед каким-то пятном на дороге. Несколько солдат спрыгнули с брони и встали за его спиной. Разглядев они оцепенели от того, что подозрительное пятно оказалось человеком, раскатанным в блин колёсами машин. Это было просто жуткое месиво.

Кровь проступила сквозь грязную одежду и, смешавшись с грязью превратилась в панцирь.

Пятно на земле обступила толпа бойцов и водителей. Никто не мог вымолвить ни слова.