Презирать мудрых советы — значпт самому себе зажигать факел. Для беспрепятственного путешествия нет важнее, то есть полезнее п величественнее, как узнать самого себя и сыскать в нашем пепле погребенную искру божества, отсюда рождается благословенное оное царство владеть собою, иметь мощь и на стремлениях душевных всех тигров лютейших, как на везущпх колеснпцу львах, ехать.

Всех наук семена внутри человека скрываются, тут пх источник утаен, а кто видит его? Сей есть один родник неисчерпаемый всему благу и блаженству нашему, он сам есть оное блаженство, беспричинное начало, безначальная причина, в которой и от которой все, а она сама от самой себя и всегда с собою есть и будет. Посему п вечна, всегда и по всему одна п одинаковая, разумевшаяся н содержащая. Спя высочайшая причина всеобщим именем именуется бог, свойственного имени ей нет.

Сие блаженство премудрые люди уже в древнейших веках нашли п наслаждались оным, а нам заветом своим неоцененное то сокровище оставили в наследие. Завет тот — суть книги их и ворота к счастию. «Премудрость и мысль блага во вратах премудрых». «У ворот сильных приедет, в воротах же города дерзая говорит…» «Мудрые жены создали дома». О сих-то книгах пишется: «Страшно место спе: не есть се дом божпй п спи врата небесные».

«Ешь мед, сын, ибо благ есть, да насладится гортань твоя, и уразумеешь премудрость душою твоею». «Еслп бо обретешь оную, будет добра кончина твоя, и упование тебя не оставит». «Сия книга повелений божппх и закон сущпй вовек». «Все держащиеся ее в жпзнь войдут, оставившие же ее умрут». В сих премудростпю созданных домах блаженный Лот ппрует и упивается с дочерьми своими, в сих упился и Ной; там ппрует п братия с Иосифом. «Пили же и упплпся с ним».

Не то они вино пили, что пьют у прпточника беззакон- ники: «Тип питаются пищею нечестия, впном же зако- нопреступным упиваются. Но вино, веселящее сердце». Видите, в каких книгах искать должно веселья, а чье дело учить о нем.

Сие вино пьет небесный учитель в царствии отца своего с теми, о ком сказует: «Оглядев окрест себя, сидящие говорят: — Се мать моя и братья мои…»

Сие вино есть от стола высокого: «Упьются от тука дома твоего». От сего стола вкушает и Павел: «Имеем алтарь…» Познание сладчайшей истины божней подобной вину веселящему, с теми то же делается, что с неким древним мудрецом: сей любитель истины и ревностный мудрости искатель от молодых ногтей многие лета, между прочим, желал знать, какой разум и тайна закрывается в образе треугольника [352] , который и ныне пишется в христианских храмах, а изнутри его или око смотрдт или солнечные лучи льются. Наконец, сокровенная сила вдруг, как молния, озарила душу его; вскочил Пифагор, начал руками плескать п кричать: «Сыскал! Сыскал! Сыскал!» Скажите мне, кто б не почел пьяным, взирая на него? Скакал и Давид, играя на органы. Несут и ведут за ним кивот [353] с сокрушенным внутри заветом господа сил в замок его Сион, а Давид перед ним пляшет. «Конечно, он спился или от меланхолии с ума сошел», — говорит, смотря в окошко, Мелхола, дочь Саулова. А Давид, на ее руганпе несмотря, что желал, совершил: поднес господу жертву всесожжения п жертву мира, праздник радости и веселья. Наконец, и последовавших ему израильтян сделал счастливыми, открыв им господа сил, а «у Мелхолы, дочери Саула, не будет детища до дня смерти ее» (2–ая Царств, гл.6).

Не очень сладкого рассуждения был бы Давид, п сам я чуть лп бы от смеха удержался, видя Давидово пляса- нпе о том, что втащпл в крепость свою сундучпще с каменными таблицами.

Сие многие п ныне делают, всякий день целуют Еван- гелпе и почти спят на сем камне с Иаковом; но верую и разумею, что тайная воскресения спла, под каменнымп скрпжалямп сокровенная, как Мойсеево пз горящей купины, так п Давидово сердце озарпла и напечатлелася внутри его.

Там и Авраам увидел день господен п возрадовался, сие сам Давид доказывает сими словами: «Отразился (запечатлелся) на нас свет лпца твоего…» Иное дело — видеть камень с буквами и бумагу с чернпламп внешним оком, а другое — взирать тем взором: «Возведите очи ваши», и слышать теми ушами: «Имеющий уши слышать, да слышит», и могти сказать с Павлом: «Написано не черни- лом, по духом бога живого на скрижалях сердца плотских».

Краски на картине всяк видит, но чтоб рисунок н живость усмотреть, требуется другое око, а неимеющип оное слеп в живописи. Скрип музыкального орудия каждое ухо слышит, но, чтоб чувствовать вкус утаенного в скрппеннп согласия, должно иметь тайное понятия ухо, а лишенный оного для того лишен движущей сердце радости, что нем в музыке. В самую пламенеющую усердием душу не скоро входит сияние славы божией: «Когда придет время, явишься». Блаженное спе время на многих местах назначено. У Исаип: «Тогда отворятся очи слепых и уши глухих услышат, тогда вскочит хромой, как олень, и ясен будет язык гнуснпвых».

«Собранные господом обратятся и придут в Сион с радостью, а радость вечная над головою пх. Тогда волкп и агнцы должны пастись вкупе. Светися, светпся, Иерусалим!..»

Сей-то свет снисшедший сделал схожими на пьяных апостолов: «Иные же ругающиеся говорили, как вином исполнены суть».

Кричит Петр и защищает их; но можно ль уверить застарелое в душах поверье, а иногда и злобное? Пьяны от радости, что уразумели то, чего, все оставив, искали… Увидели с Давидом знаменья и образов событие, чудеса на небеси и на земли прозрели, стали собирать манну.

Манна — значит чудо, то есть что то такое? «И се на лице пустыни манна, как коруанс [354] , бело, как лед, на земле узревшие то сыновья Израиля сказали друг другу: «Манна!»», сиречь что есть спе? «Не ведал бо, что было». Говорит Мойсей к ним: «Сей хлеб, его ж завещал господь». Несказанно радостны, что прозрелп новое, начали прорицать новое новыми языками.

Сие-то есть быть пророком, пли философом, прозреть сверх пустынп, сверх стихийной вражды нечто новое, не- стареющееся, чудное и вечное, и сне возвещать.

«Всяк, кто прпзовет имя господне, спасется». Спасением душе есть основательная радость п твердая надежда. Дышат таковым же пьянством п сип Павловы слова: «Кто нас разлучит от любви божией?» Но во всех сих препобеждаем за возлюбшего нас. Видите, сколько сильно в сем муже укоренилась радость, что все горести его ири- услаждает, нпчто ему не страшно, весел и в темнице. Сей есть истинный мир.

Как здравие селение свое имеет не вне, но внутри тела, так мир и счастие в самой среднейшей точке души нашей обитает и есть здравие ее, а наше блаженство.