Кто не скажет, что прах пли грязь от колеса значит тленную прпроду? Сие есть место тьме. Кто же опять не впдпт, что колесо прпосеняет вечного вечность? Сия есть земля, включающая в себя свет вечности. Знаменуемая колесом, будто колесо в колесе заключилось, в земном небесное, в тленном нетленное, как говорит Иезекппль, видевший колеса: «II дело пх было, как еслп бы было коло в колесе» (гл. 1).

Но сип колеса не простые были: «И видение колес и сотворение пх, как видение фарспса» (род драгоценного камня). Говорпт п Давпд: «Голос грома твоего в колесе…» Видите, куда сип колеса докатились?

Теперь, кажется, видно, что колесо есть образ, закрывающий внутрп себя бесконечное колесо божией вечности, и есть будто пыль, прильнувшая к ней: «Дух жизни был в колесах». Дух жизнп и вечность — одно и то же.

Мне кажется, что и сам Иезекппль то же признает, что в тварях скрывается прпосеняемая божпя истина, когда говорпт спе: «Посреди животных видение свеч…» Сип слова его по всему однп суть и те же со словами сими: «Золото же оной земли доброе, п там есть анф- ракс…»

Анфракс драгоценный есть камень, подобен блистанием огневому углю, по–гречески анфракс, то есть раскаленный уголь. Сей уголь очпстпл Исапи уста; то уже и видно, что уголь есть фигура; и не уголь очистил сердце сыну Амосову, но тайно образуемая углем горящим слава божпя: «Не был тот свет, но да свидетельствует о свете». Самые его четыре животных, что таскают за собою виденные ему колеса, кажется, то же начерчивают образ какой- либо твари, включающий в себя блистательный вид вечности: есть будто бы везущий сокровище божпе возок, по- европейскп чуть ли не херувим. Имеем же сокровище сие в глиняных сосудах.

Может статься, что спе ж значпт п то, что пророк своим животным, так как и колесам, вокруг насажал и будто алмазы вставил множество очей. Колеса пророк, умом пронпцая, услышит тайный вопль сей: «О колеса!» Но и здесь приличествует тот же вопль: «О очи!» И чуть ли сии очи не те, о которых Иеремия: «Господи, очи наши зрят на веру» (гл. 5). Спи очи п в Иове есть: «Очи твои на мне» (гл. 7). Сверх пророчих и Иововых очей есть еще господни: «И полржпл (Елисей) уста своп на уста его, и очи свои на очи его… и согрелася плоть отро- чпща» (4–ая Царств, гл. 4). А без сих очей очи пророчи болезненны, как у Лии, и слепы, и не вкусны. Затем сидящего на херувиме: «Отвори, господи (просит Езекпя), очи твои и гляди…» Не всякому сип очи отворяются, но содержатся внутри тени животных: «Отвращу очимопот вас» (Исапя). Ионе и Клеопе они отворились, но прежде и сим держатся, да его не познают. Скрыли было взор блаженных сих очей скоты полевые, и звери дубравные, поколь воссияло солнце п собрались… Вот один щенок льва, львенок Иуда… но пмеет ли очи лицо сие львово? Имеет, но для верных, вот они: «Радостотворные очи его паче вина…» (Бытие, гл. 49). А неверным, не раскусив на лице образующем, увязают. Очи господни на праведных, лицо же господне на творящих злое, видящих доброе и лукавое. Они видят доброе, но лукаво: в доброте лукавство, в истине сень, в жизни смерть, а сим самым делают доброе злым. Творящие злое. И не дивно: очи спи очень глубоки. Одна только вера на них взирает, а они взаимно на веру. «Очи твои, как озеро в. Ессевоне граде» («Песнь песней»), и очень высоко поднимаются над преддверие врат дома господнего. Они не дремлют и никогда не уснут, храня дом свой израильский, храм Библии. «Да будут очи твои открыты на храм сей день и ночь» (3, Царств). Спи очи увидели Закхея: «Воззрев Иисус…» и Вениамина: «Воззрев очами своими Иосиф». Вот же вам и телячее лпцо! Мойсей, благословляя Иосифа, называет его быком: «Первородный юнец доброта его…» (Второзаконие, гл. 33). Юнец есть ничто, но первородный лп- ца сего есть красота. Первородный и начало — все одно, «на его месте узрели начало единое, идя вслед его…» (Иезекппль, гл. 10). Много я о очах наболтал, не можно ль несколько удостоверить, что видение внешнее сих многих очей есть фигура одного недремлющего, вседержп- тельного ока божия; и когда колеса образуют голос грома его, тогда очи прпосеняют прпсносущное сияние славы его. «Слово плотью было… и видел я славу его…» Не хочу больше говорить, кроме с пророком сие же: «Иди же, если было облако, там был и дух». Облако и образ кажется одно. Но он и сам говорит: сие видение (есть) подобие славы господней. Будто ж не одно то: подобие и образ, а между колесом и оком немного разности, кольцо п то и другое. Вся Библия есть прах и земля, но усыпившая многоокое колесо вечности божией. Из сей безобразной грязи исходит свет ведения славы господней блистательной, как молния, сияющей, как золото, прозрачной, как пмитрос (янтарь), огнезрачной, как анфракс, дрбровид- ной, как фарспс. Сей свет избавляет ее от уничижения п оплевания людского. «Смиренная и колеблемая не имела ты утешения, се я уготовляю тебе анфракс, камень твой, п на основание твое сапфир» (Исапя, гл. 54). В то время веселится спя невеста. Взгляните, например, на облако, объемлющее прекрасное кольцо сияющей дуги, не жпвой ли сей образ Библии, фигурами осеняющий сияние славы божией, на горе преобразуемой? «Дугу мою полагаю в облаке…» Взгляните па пустое поле, пзносящее траву и благовонные цветы. Сей есть символ ее, рождающей из пустыни изобилие, из гнили — нетление. «Я есть цвет полевой п крын удольный».

Сие-то поле впдел Иезекипль, полное костей человеческих, но те были слова господа бога Израплевого, виденные ему на сем поле и теперь, есть и видптся, если кто может проректи на кости сип. Из сего поля земли взял создатель, подмешав своей слюны, помазал очп слепому. Земля ничто, но подмешанный вкус божественной слюны освобождает от слепоты, открывая очп боговеде- ния. Вкус без слюны в пище не бывает. «Приложил ты премудрость п благое к сим паче всякого слуха…» (3–ья Царств, гл. 10).

Взгляните опять на вознесенного змия Мойсеевого… Если он впснт, в кольцо свитый, — есть фигура вечности, если же просто — есть образ божпей премудрости. Сей змий всех ползущих змиев пожирает. Сей пожер египетских мудрецов жезлы, вся мудрость их поглощена.,. Сей змий возносится на кресте Христа — божия сила и премудрость. «Погублю премудрость премудрых…»

Взгляните на самого Адама; припомните, что значит сей из глины вылепленный человек? Бог на глину смотреть не терппт: «Не соберу соборов пх от кровей…» Итак, спя обветшалая фигура, конечно, образует того человека, п «что есть человек, как помнишь его… Сей болван ведет за собою того мужа, который его создал, да образует тенью своею велнчпе его. Се сей стоит за стеною нашею…» «Сей был, его же назвал, который по мне прпдет, предо мною был, как прежде меня был». Сего-то впдел за глинкою Даниил (гл. 10): «Воздвиг очи мои п впдел, п се муж один… Чресла его перепоясаны золотом светлым, тело же его, как фарсис». До сего-то мужа мальчпков, долу ползущих, приподнимает Павел. «Вышних пщпте, где же есть Христос… О горнехМ мудрствуйте». Что больше говорить? По образу божию сотворите его. Хоть по образу, хоть вначале, да образует сень того единого мужа, какой есть начало и конец.

Теперь наш Адам вкуснее сделался: был он глпняный только, а теперь п дух жпзнп внутри его есть; был один земной, а ныне в одно лицо соединился и небесный: «Сойдет, как дождь, на руно». Затаскал было п задавпл земной.

Все роды от Адама до Христа образы п тени суть великие божпе, посему род божий называется. Каждое сего рода лицо, будто ложесна раскрывает, когда псходпт пз него первородное оное едпноначало. «Бог, велевшпй пз тьмы свету восспять…»

Иаков есть нпчто, но бог Иаковлев, стоящий за стеною его, — семя и зерно божие, распространяющееся на четыре части мира. Спе одно великое, спе одно прозябшее пз Иакового праха великим делает Иакова: твой есть день и твоя есть ночь. «II был вечер, п было утро…» II в сию- то силу пишется: «Велик был Мойсей — вышел к братьям своим». «Встав Иаков на ногн, идет в землю восточную». О сем на многих местах Исайя: «Не бойся, Иаков, малый Израиль, я помог тебе… се сотворпл тебя, как колеса колесничные новые, стирающие как ппла…» (гл. 41 и гл. 14 п 17, ст. 4).

Если орел, находясь божественною фигурою, высоко возносится в спле своей, как видно пз божиего к Иову вопроса: «Твопм ли повелением возносится орел?» Много паче сей род возвышается, о котором господь: «Поднял вас, как на крыльях орлих, и привел вас к себе» (гл. 19 Исхода).

Все сии суть селение славы его и птенцы орлпные отца сего, «как орел покрыл гнездо свое и на птенцов своих возлег…» (гл. 32 Второзакония). Имя Давид зна- чпт возлюбленный н есть тень того: «Бог любви есть…» Фарес [365] гласит разделение и есть образ того: «Разлучил бог между светом…» Даниил есть сень того: «Гортань его — сладость, и весь — желание». Енох тень того: «Возьмется от земли жизнь его». Иосиф (приложение) есть печать того: «Бог мира будет с вами».

Все сип суть чистые скоты вышнего Авраама, везущие сокровище божие, о которых Исайя: «Терпящпе господа изменят крепость, окрылатеют, как орлы, потекут и не утрудятся, пойдут п не взалчут» (гл. 40). Вот один рыкает: «Терпя, потерпел господа». Сип суть овцы божий, пасомые господом, а без него мертвы. Вот одна овца блеет: «Пасущий Израиля, внимай… Господь пасет меня». Сии овцы — все близнецов родящие, а бездетных нет среди них («Песнь песней», гл. 6). Неотмеченное рождают для Лавана, а отмеченное, то есть образуемое, — для благословенного Иакова [366] . Сколько ж сих овец наш Иов, не на гноище уже вне града божия лежащий, господь восставит его, но воздвигнутый от болезненного праха, имеет? Овец 14 тысяч, верблюдов 6 тысяч… Спи суть домочадцы великого Авраама, присутствовавшие сильному мужу Гедеону протпв Мадиама [367] . Они — и люди, п скоты, и звери, и птицы, которым нацеплял Иезекпиль множество крыльев, очей п колес. II не он нацеплял, но прозрел под шестокрыльною пх тенью вечно блистающую истпну божию и едпноначало, четыре части мира исполняющее. Для того п не говорит, что животное, но говорит, как подобие четырех животных. Они только похожи на то. Давид о себе п о прочих говорпт: «Дни моп как сень…» II правда, что князья все они и сыны человеческие, в них же нет спасения. Но сия сень везет за собою вечного: «Ты же, господи, вовек пребыв…», — просит: «Изведи из темницы душу мою». Да уразумеют, что я не пустая сень, но тебя славящая, тайнообразуемого. II не дивно, что сень Петрова исцеляла. Она содержит имя господне. «Возьму его п прославлю его…» «Как время ущедрпть». Сие время провпдев, Исайя говорпт, что, конечно, по времени упасет господь сих вместе своих ягнят, волков и львов. «Вениамин — волк, хищник…», и чуть ли не сие значит конец израильский, когда имена сих людей выходят в горнюю силу начала своего: «Исперва имя твое на нас есть» (Исапя, гл. 63). Тогда-то, кажется, исполняется на них слово Малахиино: «А пзыдите п взыграете, как тельцы, от уз разрешенные» (гл. 4). Не знаю, сие ж ли значит и переход через море? Из прежде бывшей воды открытие сухой земли явилося, а из моря Чермного путь не возбранен, и поле злачное от волнения зельного; пм же весь язык пройдет, твоею рукою покрыты, видящие дивные чудеса: «Как кони, насытились и, как ягнята, взыграли». (Премудрости Соломона, гл. 19). Но и сам Давид говорит: «Прошел сквозь… И извел ты нас в покой. От землп взошли мы к тебе, господи». «Было в мире место его…» Может быть, и апокалипсические сего отмщения просят старцы; и сюда хочет укрыться тамошняя жена с чадом от змииного потопа. «Скрываешь их в тайне лица твоего…»