Шрифт:
«Там птицы возгнездятся». «Еродиево жилище предводительствует ими» (Псалом). «Еродий познал время свое» (Иеремия).
ГЛАВИЗНА И ТВЕРДЬ КНИЖИЦЫ
«Придите, дети, послушайте меня, страху господнему научу вас» (Давид).
«Если сердце наше не осуждает нас, дерзновение имеем» (Иоанн).
«Сын! Храни сердце твое, люби душу твою» (Сирах).
«Разума праведник, себе друг будет» (Соломон).
«Человек в чести сущий не разумеет…» (Давид).
«Всяк дух, который не исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедшего, не от бога» (Иоанн).
«Еродий познал время свое, Израиль же меня не познал» (Иеремия).
«Неблагодарного упование, как иней зимний, растает и изольется, как вода ненужная» (Соломон).
ПРИТЧА, НАРЕЧЕННАЯ «ЕРОДИЙ»
В ней разглагольствует обезьяна с птенцом Еродиевым о воспитании
Обезьяна, по древней своей фамилии именуемая Пишек. Она в африканских горах на ряс–ном и превознесенном дереве с двумя детей своих седмицами сидела. В то же время пролетал мимо молодой Еродий. Госпожа Пишек, узрев его: «Еродий, Еродий! — воззвала к нему, — друг мой Еродий, сын Пеларга! Радуйся! Мир тебе! Xatps! Салам алейкум!..» [599]
599
есть поздравление эллпнское радуйся] Салам — турецкое, по–славянскп — мир да будет тебе!
Еродий. А–а! Всемилостивая государыня! Бонжур! [600] Кали имёра! День добрый! Gehorsamer Diener! [601] Дай бог радоваться! Salve! [602] Спасайся в господе!..
Пишек. Ай, друг ты мой! Радуюсь, что начал говорить многими языками. Видно, что ученый обучал тебя попугай. Куда бог несет?
Еродий. Лечу за пищею для родителей.
Пишек. Вот беда! Ты ли родителей, а не они тебя кормят?
600
Бонжур — французское добрый деньI Кали имёра — греческое слово — то же.
601
Gehorsamer Diener — немецкое покорный слуга.
602
Salve (салye) — римское благоденствуй! Спасайся!
Еродий. Сие не беда, но веселье и блаженство мое. Они кормили меня в молодости моей от молодых ногтей моих, а мне подобает кормить их при старости их. Сие у нас нарицается dvunrsXapfeTV, сиречь возблагода- вать, или взаимно пеларгствовать, и эллинцы весь наших птиц род называют пеларгос. Но мы их не только кормим, но и носим за немощь и старость их.
Пишек. Чудо преестественное! Новость, редкость, раритет, необыкновенность, каприз, странная и дикая дичь… Сколько вас у отца и матери детей?
Еродий. Яи меньший меня брат Ерогас и сестра Кикония.
Пишек. Где вы обучались в отроческие лета?
Еродий. Нигде. Меня и брата научил отец, а мать — сестру.
Пишек. О, мой боже! Везде цветут славные училища, в которых всеязычные обучают попугаи. Для чего он вас не отдавал? Он не убог. Как быть без воспитания?
Е р о д и й. Для того же то самого сами нас воспитали родители.
П и ш е к. Да его ли дело учить и воспитывать? Разве мало у нас везде учителей?
Е р о д и й. Он сам великий к сему охотник, а мать ему во всем последует. Он славословит, что две суть главные родительские должности сии: «Благо родить и благо научить». Если кто ни единой из сих двоих заповедей не соблюл, ни благо родил, ни благо научил, сей не отец дитю, но виновник вечной погибели. Если же родил видно благо, но не научил, таков, говорит, есть полуотец, как достойно есть полумать, чревородившая, но не млекопитав- шая, даровавшая полматеринства своего доилице и погубившая половину детолюбия. Если-де место владыки сидением рабским бесчестится, как не безобразится отеческая должность, исправляемая рабом или наемником? Пусть же отец извиняется скудостию времени, прощается тогда, когда обретет лучшее дело. Но ничего нет лучше благого воспитания: ни чин, ни богатство, ни фамилия, ни милость вельмож, разве благое рождение. Оно единое есть лучше всего и сего, как семя счастию и зерно воспитанию.
П и ш е к. Благо родить разумеешь ли что?
Е р о д и й. Не знаю. Знаю же, что он сие поставляет известным для единых избранных божиих. Иногда-де в убогом домике, исполненном страха божиего, друг роду человеческому благо родится человек, не всегда же и в царских чертогах. Да разумеем, что не красота мира сего, ни тварь какая-либо, но единая благодать божия благому рождению виновна бывает и что благородство не летами к нам прицепляется, но рождается зерно его с нами. Знаю же и сие, что мой отец, разъярен из-за какого-либо негодяя, стреляет на него сими словами:
О quarta luna seminate!
О malo utero gestate!
О mala mens et ingenium!
Иными же словами язвить не привык никого.
П и ш е к. Протолкуй же мне сии уязвления.
Е р о д и й. Я силы их не знаю, а скажу один их звон:
О в четверту луну посеян!
О зло чревоношен матерью!
О злой ум и злая врода [603] !
П и ш е к. Конечно, отец твой знает римский и эллинский языки?
Е р о д и й. Столько знает, сколько попугай по–французски.
603
Врода — красота (укр.). — 111,
П и ш е к. Что се? Не ругаешь ли отца твоего?
Е р о д и й. Сохрани меня, господи… Не так я рожден и воспитан. Я самую истину благочестиво сказал.
П и ш е к. Как же он, не научен по–римски, говорит по–римски?
Е р о д и й. Есть у него друг, нехудо знающий по- римски и маленькую часть по–эллински. С ним он, часто беседуя, научился сказать несколько слов и несколько сентенций.
П и ш е к. Ах, мой боже! Как же он мог вас воспитать, невежда сущий?
Е р о д и й. О премудрая госпожа моя! Носится славная притча сия: «Не ходи в чужой монастырь с твоим уставом, а в чужую церковь с твоим типиком». У нас не как у вас, но совсем иной род воспитания в моде. У вас воспитание очень дорогое. У нас же вельми дешевое. Мы воспитываемся даром. Вы же великою ценою.