Шрифт:
Если легкая тень тебя укрывает, стоит ей исчезнуть,
тебя опалит зной.
Если же дом тебя укрывает, найдешь в нем покой
и ночью, и днем.
Такова же телесная сладость. То чувствуешь сладость
меда,
Но скоро она, как тень, убегает, наполняя грудь горькой
желчью.
О! беги, беги, любезный богу человек, от приманки: в ней
скрыт крючок.
Приманка скрывается быстро, но в ней остается жадный
крючок.
Но не такова добродетель: она делает душу мужественной;
Сначала она тягостнее желчи, а затем нравится.
Так же бывает, когда ты неохотно принимаешь горькое
лекарство,
Однако после каждый род пищи тебе становится приятен.
И кто не хочет уступить лпхорадке, располагающей
ко сну,
У того скоро возвращается радость здоровья.
Кто вынес зиму от начала до конца, у того придет
приятпая весна.
У кого сначала дождь, у тех затем наступает туман.
Бог везде справедлив, умеряя все вещи.
Нет ничего чистого: бог все смешал.
Ибо горькое покрывается сверху сладким.
Что начинается сладким, будет иметь горький конец.
Напротив, сладость предполагает муравьиный труд.
Сладкое вкусит позднее тот, кто в силах поглотить
неприятное.
И слабые сердца в силах начать сладким,
Но только у превосходных людей сладким венчается труд.
БАСНИ ХАРЬКОВСКИЕ
Любезный приятель! [103]
103
Письмо адресовано А. Ф. Панкову — коллежскому регистратору г. Острогожска Воронежского наместничества, который был в дружеских отношениях со Сковородой. Имя и фамилию адресата подтверждает сам Сковорода в диалоге «Пря беса со Варсавою» (см. т. 2 наст, изд., стр. 93); личность Панкова установила А. М. Нп- женец (см. А. М. Шженецъ. На злам! двох свтв. Харьков, 1970). — 78.
В седьмом десятке нынешнето века, отстав от учительской должности и уединяясь в лежащих около Харькова лесах, полях, садах, селах, деревнях и пчельниках, обучал я себя добродетели и поучался в Библии; притом, благопристойными игрушками забавляясь, написал полтора десятка басен, не имея с тобою знакомства. А сего года в селе Бабаях [104] умножил оные до половины. Между тем, как писал прибавочные, казалось, будто ты всегда присутствуешь, одобряя мои мысли и вместе о них со мною причащаясь. Дарую ж тебе три десятка басен, тебе и подобным тебе.
104
В селе Бабаях проживал Я. Правицкии, с которым Сковороду связывали узы взаимной дружбы. — 78.
Отеческое наказание заключает в горести своей сладость, а мудрая игрушка утаивает в себе силу.
Глупую важность встречают по виду, выпроваживают по смеху, а разумную шутку важный печатлеет конец. Нет смешнее, как умный вид с пустыми потрохами, и нет веселее, как смешное лицо с утаенною дельностью. Вспомните пословицу: «Красна хата не углами, но пирогами».
Я и сам не люблю превратной маски тех людей и дел, о которых можно сказать малороссийскую пословицу: «Стучит, шумит, гремит… А что там? Кобылья мертвая голова бежит» [105] . Говорят и великороссийцы: «Летала высоко, а села недалеко» — о тех, что богато и красно говорят, а нечего слушать. Не люба мне сия пустая надменность и пышная пустошь, а люблю то, что сверху ничто, но в середке чтось, снаружи ложь, но внутри истина. Такова речь, и человек назывался у эллинов oiXr|v6<;, картинка, сверху смешная, но внутри благолепная [106] .
105
В данном случае баснописец использует мотивы народной сказки, известной в русском и украинском вариантах под названием «Кобылья голова», прпчем сказочный сюжет у него редуцируется в пословицу. — 78.
106
Речь идет о так называемых силенах — полых скульптурных фигурах, обычно безобразных, внутри которых древние греки храннлп драгоценные изваяния. — 78.
Друг мой! Не презирай баснословия! Басня и притча есть то же. Не по кошельку суди сокровище, праведен суд суди. Басня тогда бывает скверная и бабья, когда в подлой и смешной своей шелухе не заключает зерно истины, похожа на орех пустой. От таких-то басен отводит Павел своего Тимофея [107] (I к Тимофею, гл. 4, ст. 7). И Петр не просто отвергает басни, но басни ухищренные, кроме украшенной наличности, силы Христовой не имущие. Иногда во вретище дражайший кроется камень. Пожалуй, разжуй сии Павловские слова: «Не внимая иудейским басням, ни заповедям людей, отвращающих от истины». Как обряд есть без силы божьей — пустошь, так и басня, но без истины. Если ж с истиною, кто дерзнет назвать лживою? «Все ибо чистое чистым, оскверненным же и неверным ничто же чисто, но осквернися их ум и совесть» (К Титу, I) [108] . Сим больным, лишенным страха божия, а с ним и доброго вкуса, всякая пища кажется гнусною. Не пища гнусна, но осквернился их ум и совесть.
107
Новый завет. Первое послание к Тимофею св. ап. Павла. — 79.
108
Новый завет. Послание к Титу св. ап. Павла, гл. 1, ст. 14. — 79.
Сей забавный и фигурный род писаний был домашний самым лучшим древним любомудрцам. Лавр и зимою зелен. Так мудрые и в игрушках умны и во лжи истинны. Истина острому их взору не издали болванела так, как подлым умам, но ясно, как в зерцале, представлялась, а они, увидев живо живой ее образ, уподобили оную различным тленным фигурам.
Ни одни краски не изъясняют розу, лилию, нарцисс столь живо, сколь благолепно у них образуется невидимая божия истина, тень небесных и земных образов. Отсюда родились hieroglyphica, emblemata, symbola, таинства [109] , притчи, басни, подобия, пословицы… И не дивно, что Сократ, когда ему внутренний ангел–предводитель во всех его делах велел писать стихи, тогда избрал Эзоповы басни [110] . И как самая хитрейшая картина неученым очам кажется враками, так и здесь делается.
109
Сковорода проявляет большой интерес к таинственным образам и зпакам — иероглифам, эмблемам, символам, таинствам, видя в них один из путей проникновения в невидимую сущность явлений. — 79.
110
В диалоге Платона «Федон» содержится место, где миф противопоставляется логическому познанию. Платон утверждает, что Сократ ради занятия поэзией пересказывал басни Эзопа (см. А. Лосев. История античной эстетики. М., 1969, т. 2, стр. 563). Очевидно, эти сведения имеет в виду и Сковорода. — 79.
Само солнце всех планет и царица Библия их тайнооб- разующих фигур, притчей и подобий богозданна. Вся она вылеплена из глинки и называется у Павла буйством. Но в сию глинку вдохнен дух жизни, а в сем буйстве кроется мудрое всего смертного. Изобразить, приточить, уподобить значит то же.
Прими ж, любезный приятель, дружеским сердцем сию небезвкусную от твоего друга мыслей его воду. Не мои сии мысли п не я оные вымыслил: истина безначальна. Но люблю — тем мои, люби — и будут твои. Знаю, что твой телесный болван далеко разнится от моего чучела, но два разноличные сосуда одним да наполняются ликером, да будет едина душа и едино сердце. Сия-то есть истинная дружба, мыслей единство. Все не наше, все погибнет и сами болваны наши. Одни только мысли наши всегда с нами, одна только истина вечна, а мы в ней, как яблоня в своем зерне, скроемся.