В грядущем — потому и ждешь

Мы существуем

Временами.

313

УСПОКОИЛСЯ ВОЗДУХ

Успокоился воздух,

И дубравы, и нивы.

Только где-то на звездах

Какие-то взрывы.

На земле уже нет их,

И довольно, не надо!

Лишь на дальних планетах

Звучит канонада.

На земле нашей тоже

Так бывало когда-то —

На груди ее лежа,

Умирали солдаты,

Догорали селенья,

Вился пепел угасший...

Это были мгновенья

Предыстории нашей!

Так бы крикнуть хотелось,

Чгоб от всяких напастей

Прочь земля отвертелась

И в беду не попасть ей:

314

Успокоился воздух,

Успокоились воды,

Только где-то на звездах

Воюют уроды,

Города догорают,

Стреляют орудья,

И невинных карают

Неправые судьи.

315

— Что с тобою?

— Небо голубое!

— Что? С тобою небо голубое?

Злое,

Буревое,

Будто после боя,

Глухо подавая пенному прибою

Хриплые сигналы медною трубою.

Смутное, рябое от конца до края,

Что с тобою, небо голубое?

316

ПРАЗДНИК

Я

Слышу -

Вы славите будни,

Прекрасные, ясные будни,

Но

Пусть буду я безрассуден,

А славить не стану я буден.

Ведь все-таки жизнь моя — праздни

Хоть грозный, а все-таки праздник.

Я буден не узник, не я им союзник,

А жизнь моя — праздник.

Всегда он в заботе,

Всегда он в работе,

А все-таки праздник.

Да, именно праздник!

Всегда неспокойный.

Сегодня он знойный,

А завтра — морозный.

А все-таки — праздник,

Великий и грозный!

317

КОРЕНЬ ЗЛА

Вот он корень,

Корень зла!

Ох, и черен

Корень зла!

Как он нелицеприятно

Смотрит с круглого стола,

Этот самый корень зла!

— Надо сжечь его дотла,

Чтоб исчез он безвозвратно!

— Ну, а если не поможет,

И опасность лишь умножит

Ядовитая зола?

Побоялись уничтожить!

И опять колокола

Бьют тревожно и набатно,

И скорбей не подытожить,

И отрава садит пятна

На болящие тела.

Неужели же обратно

Закопают

Корень зла?

318

ДРЕМА ЛУГОВАЯ

Господи Иисусе, чудно под Москвой,

В Рузе и в Тарусе, в дреме луговой!

Дрема луговая! Это к ней вчера,

Не переставая, липла мошкара.

Сока из надлома не дал бледный хвощ.

Чувствовала дрема: утром будет дождь!

То-то белокрыльник вовсе изнемог!

Будет в серый пыльник кутаться восток.

Смерчик еле зримый, предрассветно мглист,

Пронесется мимо, как мотоциклист.

Глухо тарарахнет предрассветный гром,

Там, где в гнездах пахнет пухом и пером.

И взлетит от грома

Мошек целый рой,

Как с аэродрома

С дремы луговой!

319

СТАТУЭТКА

Я неловок. Понюхал мимозы иссохшую ветку.

Что торчала из вазы, как бедный придаток стекла,

Но ее я не тронул, а взял и разбил статуэтку —

Не хватил ее об пол, а локтем спихнул со стола.

— Что вы сделали? — закричала хозяйка салона.

Я ответил:

— Подумаешь, что за великий урон!

Обожженная глина являла собой не Солона,

Не Перикла, не Брута, а это скорее — Нерон.

Он мозолил глаза мне. И вы, несмотря на свою

крепкотелость,

Этой жалкой фигурки покорною были рабой.

Я толкнул статуэтку, упала она, разлетелась.

Я разбил статуэтку. Подумаешь, что за разбой!

320

Когда раскапывали Помпею,

Был обнаружен в пепле ряд пустот.

И затруднялись люди, не умея

Какой-то метод, этот или тот.

Тут применить, чтоб разгадать загадку.

Но все же догадались, наконец,

С раствором гипса приготовив кадку,

Лить в дырку гипс, как в формочку свинец.

И этот гипс, заполнив пустоту,

Застыл и принял очертанья тела,

Которое давно уже истлело

В объятьях пепла. И не красоту

Являл тот слепок, а предсмертных мук