– Спасибо! – с искренней благодарностью воскликнул я, и чуть не прослезился от внезапно нахлынувших чувств. – Все будет хорошо, - сказал я спящей Ане, которой, казалось, было уже все равно.

Глава 24.

Весна скромно и застенчиво стучалась в окна моросящим дождем. А за окном стояла не по-весеннему холодная погода. Хотя нужно ли ждать иного от марта? Но все же погода больше напоминала позднюю осень, нежели раннюю весну.

Я нехотя вышел из дома. В такую погоду вообще никуда не хочется выходить, а уж тем более – идти в полицейский участок. Сегодня очередной допрос по делу смерти Виталия. В ту ночь, когда мы с Аней сбежали, этот псих, видимо, пустил себе пулю в висок. Вот что за выстрел я слышал, выбегая из дома.

В ту ночь, а вернее, раннее утро, нам удалось добраться до города благодаря тому мужчине, что подобрал нас. У Ани было сильное переохлаждение и обморожение ступней второй стадии. В больнице она провела больше месяца, я чуть меньше. И я, и Нютка схватили воспаление легких. Но мы выжили, и это главное. Для Ани кошмар уже почти закончился, а вот для меня, кажется, еще нет. Еще необходимо доказать, что это не я прикончил Виталия. Дядя Саша обещает помочь, но дело, говорит, серьезное. Очень трудно доказать мою невиновность, тем более, что никто ничего не видел и не слышал.

Наши с Илоной отношения окончательно свелись на «нет», и вскоре нас ждет развод. Моя жена никак не может поверить в смерть дядюшки, а еще она совсем не верит, что я его не убивал. Эту дуру никак не смущает тот факт, что ее родственник длительное время тиранил и меня, и мою сестру, это помимо того, что он занимался преступным бизнесом, но зато подозрения касательно моей непричастности в его смерти сводят ее с ума. Она едва ли не головой об стену билась, в истерике доказывая мне, что я редкостный негодяй и двуличный мерзавец. Вот я однажды и высказал ей все, что думаю и о ней, и ее родственнике. Так мы и решили, что развод неизбежен.

– Привет, Сергей, - вздохнул дядя Саша, когда я вошел в его кабинет. – Подожди немного. Следователь сейчас занят. Посиди пока, подожди его.

– Хорошо, - ответил я, и послушно присел на стульчике рядом с рабочим столом дяди Саши. – Дядя Саш, - осторожно обратился я к нему, так как мужчина был занят, копошась с бумагами, - а как вообще обстоят дела? Что говорит следователь?

– А? – растерянно переспросил он. – Ах, это… Скажу честно, ничем не могу тебя порадовать. Свидетелей нет, эти клоуны, что были там с вами в ту ночь, говорят, что слышали выстрел, когда ты был в доме.

– Они лгут! – возмущенно воскликнул я. – Я уже вышел, когда Виталий застрелился!

Дядя Саша лишь пожал плечами, и у меня начало складываться подозрение, что и он мне не верит.

– Может, они просто не видели, как ты выходил. Ты говоришь, они в машине сидели?

– Вроде да. Я только помню, как Нютка выбежала ко мне, а потом мы пошли пешком искать помощь.

– М-м-м. – пробормотал дядя Саша.

– Почему бы не спросить Аню? Она все подтвердит!

– Конечно, она все подтвердит, на то она и сестра. Аню обязательно допросят, но ее показания не будут иметь достаточной силы, понимаешь. Тем более, что она тоже была в машине в тот момент, а значит, ничего не могла видеть и знать. Все бы ничего, но дело осложняют отпечатки твоих пальцев на пистолете.

– Я же уже рассказал, зачем брал его в руки, я ведь не отрицаю этого, - устало сказал я.

– Да, но это не снимает с тебя подозрений, - вздохнул дядя Саша. – Поверь, я очень хочу тебе помочь, но дело, действительно, очень серьезное.

– Сколько мне дадут? – прямо спросил я.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Но все же?

– Я не знаю, это будет зависеть от многих факторов – таких, как например ваш конфликт, и похищение Виталием твоей сестры.

– То есть, это может сократить срок?

– Я же говорю, будем надеяться, что до сроков не дойдет.

Ага, как же, а сам едва ли не напрямую говорит, что я безнадежен. Я тяжело вздохнул. Еще и этот следователь будет клепать мне мозг. Не успел я подумать о нем, как он нарисовался на пороге.

– Пришел? – спросил он дядю Сашу, будто и сам не видел, что я в кабинете. Вот кто-кто, а он абсолютно не верит в мою невиновность, и это очень плохо. Он всячески будет копаться в деле, выискивая доказательства, чтобы уже железно предъявить мне обвинения. Ну, вот, почему он даже слушать ничего не желает, когда я пытаюсь рассказать ему все, как было на самом деле? Неужели моя история настолько неправдоподобна? Ведь вскрытие подтвердило, что у Виталия была саркома, и справки есть. Тогда почему мне не верят? Почему не считают, что человек может просто сдаться, устав от болей и страданий?

– Проходи, присаживайся, - сказал мне следователь, когда мы вошли в его кабинет. – Итак, вы по-прежнему не признаете своей вины? – сходу начал он, не замечая скачков в обращении ко мне. Интересно то, что он всегда так общался – прыгал с «вы» на «ты», и наоборот. Признаюсь, это нервировало меня. Создается впечатление, что человек не может определиться – уважать ли тебя, или уже не скрывать своего презрения.

– Я не убивал Виталия… Виталия Николаевича.

– А почему вы называете его по имени? Вы что, были приятелями? – в тысячный раз задал этот вопрос следователь. Я тяжело вздохнул. Кто бы только знал, как я устал твердить одно и то же, по сотому кругу отвечая на одни и те же вопросы!