– Подсказывает мне чутьё, ты в коллектив хорошо впишешься, - заметил главреж, конфискуя вечером и куртку, и молодого человека, - это сначала бархат и узелки, а потом дамы на тебя глаз положат.

Походкой энергичного преуспевающего человека он шёл вперёд, кивая и прощаясь со всеми, кто попадался в коридорах. Дэн, смущаясь и любопытствуя, вертел головой, уворачивался от каких-то здоровенных перекладин, втаскиваемых за угол, провожал глазами девушек и читал таблички на дверях. Раза два эта побочная активность едва не обернулась столкновениями с персоналом.

– Чего ты там возишься? – окликнул Александр на очередном вираже закулисного лабиринта. Дэн, пожав плечами, нагнал босса.

– Мистер Гаррет, может, всё-таки мне здесь остаться? Доберман – это круто, конечно, но я стесню вас больше…

Владелец театра на ходу обернулся, раздувая ноздри аристократически тонкого носа.

– Я что сказал сегодня о Рождестве и спорах, а? Со мной не спорят, Дэниел, я всё равно упрям как дятел. Если решил сделать доброе дело – значит, так нужно. И потом, мы едем не на квартиру, а в загородный дом, в Стрейт рут, где никто никого не стеснит. Поживёшь первое время у меня… Кстати, как твоя фамилия, раз уж ты мой сотрудник?

– Спаркс, - ответил молодой человек, ускоряя шаг и спускаясь по лестнице, - а что, у вас большой дом?

– Ну, если подумать… Собака, жена и вечеринки помещаются. Ты тоже влезешь, ребёнок.

Они как раз вышли на улицу. Последняя фраза была до того неожиданной, что Дэн, хлопая глазами, едва не получил служебной дверью по лбу.

– Ребёнок? Почему ребёнок? – пробурчал он.
– Мне двадцать, вообще-то!

Александр издал странный звук, нечто между кашлем и смешком.

– А мне почти сорок, вопросы есть?

Вопросов не было. Пока. Дэниел поплёлся за невозможно начальственным режиссёром к парковке, опасливо глядя на великолепную красную Ямаху. Годы спустя, когда мистер Гаррет превратится в Алекса и друга, молодой человек поймёт, что в нём лучше не копаться и не разбираться. Алекс – он такой, какой есть, ходячий брутальный оксюморон[33] с креативом в голове. Но в тот вечер отказавший, было, бизнесмен только начал проявлять вполне себе человеческие качества, и это, конечно, ещё сбивало с толку.

Мотоцикл не взмыл и не воспарил над дорожным полотном. За прошедшие часы снегопад прекратился, но вокруг по-прежнему было скользко, а шлем имелся в единственном экземпляре. Учтя всё это, Александр поехал медленно и аккуратно, максимально узко входя в повороты, боясь то ли непогоды, то ли притихшего за спиной пассажира. А пассажир притих вовсе не от страха – страшно было в первый миг, когда взревел мотор, и в памяти всплыла аналогия с общепринятой боязнью самолётов. Но уже через пять минут дурацкие мысли исчезли, и Дэн понял, что мотоциклы – это кайф.

Они не плелись и не мчались, но здания вокруг всё равно походили на ускоренную перемотку видео. Светофоры казались ярче, воздух – чище, дороги – шире и длиннее. Срабатывало осознание того, что водители кругом заперты в своих четырёхколёсных коробках из металла, а мотоциклисты несутся мимо юркими свободными кометами. Держась за Александра, Дэн смотрел на перекрёстки родного города и будто заново их для себя открывал. В Стрейт рут он прежде не был – точнее, не был в гостях у местных жителей. Саму возвышенность и знаменитый горнолыжный спуск проезжать доводилось. Что же касается района – он напоминал Гринплейс и Уайтплейс, вместе взятые, но считался более элитным. Где-то по левую сторону вроде находилась школа. Рейн стрит, самая широкая улица, отделяла одну половину домов от другой: скромные двухэтажные постройки соседствовали с большими особняками, вились и петляли многочисленные повороты и проулки, мелькали деревья и белые заборчики. Машины и прохожие встречались часто, хотя и не так, как в самом городе.

Дом Александра не был особняком, но и скромненькой постройкой назвать его не получалось: два этажа, гараж, чердак и внушительный двор с дорожками – всё выглядело представительно и неплохо сочеталось. «Наверное, именно в таких домах полагается жить известным режиссёрам», - прикинул Дэн. С другой стороны, что он тогда знал о режиссёрах и их жизни… Дверь открыла женщина средних лет и вида презанятного – невысокая, светловолосая, одетая по-домашнему просто, но накрашенная как для праздника. Точнее, для праздника была накрашена левая половина лица, ярко и очень умело. Правая же, в соответствии с неким экспериментом, украсилась блёстками и узорчатым фейс-артом. Не успел молодой человек оценить прелести визажистской работы и представиться, как за хозяйкой с громким лаем вылетел доберман, тут же вставший на задние лапы, а передние положивший Александру на плечи.

– Ах ты, симулянт-переросток, - беззлобно проворчал мужчина, уворачиваясь от облизывания, - не так и плохо тебе, а? Ладно-ладно, поприветствуй нашего нового друга, ему не повредит порция обнимашек.

– Пока ты ехал, у меня этими обнимашками пытались канючить блинчики в процессе жарки, - заметила хозяйка и повернулась к гостю, - а вы, должно быть, Дэниел? Очень приятно, Алекс меня предупредил. Я – Дебора, безо всяких «миссис». Не пугайтесь лицевой росписи – наносила из интереса, а снять не успела, издержки профессии. То, что рядом с вами, зовётся Бемолем, кстати, он добрый и любит играть на публику.