Серебристый Ниссан, стоящий на парковке, заменял сегодня виденный в Интернете мотоцикл – девушка порадовалась, что не придётся прибегать к экстремальной езде на экстремальном транспорте. Александр, надевая очки от солнца и тёмно-зелёную шапочку, распахнул дверцу.

– Кондиционер или открытые окна? Автомобиль тёплый, говорю сразу.

– Лучше окна, не слишком сильно, - попросила Эрика, садясь на переднее сиденье, - а нам разве по пути? Мне как-то неудобно…

– Да бросьте, Джулиан, оставаясь на телефоне, вечно панику нагоняет. А нам действительно по пути.

Обойдя машину, режиссёр открыл свою дверцу и тоже сел.

– Между прочим, в «Перекрёстке» я решил, что вы – местная. Видимо, нет?

– Нет, если это из-за кладбища, - девушка, вытянув молочно-кофейный ремень безопасности, пристегнулась, - вообще я из Нью-Йорка. А почему оно Верхнее, скажите? Есть еще и Нижнее?

– Есть, - отъезжая с парковки, кивнул Александр, - их несколько. В самом городе имеются точки при церквях, в лучших католических традициях, а на выезде – Верхнее и Нижнее, так распорядилась география. Первое находится по дороге на Стрейт рут, там хорошая местность, но очень холодно, второе к южной границе ближе, водянистое и не особенно удобное.

Пауза. Ниссан, оставляя Корт Сквер, повернул на Норрис стрит.

– Сориентируетесь по маячку[56]? Или нужна помощь?

– Вы про поиски? – Эрика, опустив боковое стекло ещё чуть ниже, развернулась к мужчине.
– Даже не знаю, я не спец по гулянию в таких местах. И не уверена, что нужная могила оборудована техникой.

Александр, вздохнув, опустил и своё стекло. Автомобиль был действительно тёплый. По-мужски лаконичный, чистый и лишённый каких-либо признаков типично салонной вони, ненавистной мисс Рубинштейн со времён машины отчима. Ниссан пах сигаретами, хорошим кофе и страницами свежей, не прочитанной газеты, забытой у лобового стекла.

Какое-то время оба ехали молча, перестраиваясь, поворачивая и, при возможности, обгоняя.

– Вам правда нравится моя пьеса?

– Что? – режиссёр улыбнулся краем рта, не отрывая взгляда от дороги.
– А я разве похож на человека, который занимается неинтересными ему делами?

– Извините, я не об этом, - стушевалась Эрика, - мне просто важно понять сейчас, что подумала бы стороння личность, ну… не совсем зритель, не совсем театрал и…

– Вы пытаетесь перенести на меня чью-то точку зрения, мисс Рубинштейн?

– Глупо, я знаю, извините ещё раз. Можете не отвечать.

Она тут же почувствовала себя дурой, стремясь представить, как отреагировал бы отец и разводя теории. Хороший старт содержательного диалога – молодец, Эрика, нашла, о чём беседовать! Александр поднял очки на голову и рассмеялся – почти совсем утрачивая свою брутальность.

– Странная вы всё-таки. Странная, но талантливая. Может, нам построить рекламную кампанию именно на этом?

– В смысле?

– Ну, как я и намекал, вы в себе крайности сочетаете – людям должно быть интересно, на что способен журналист-кулинар-драматург… Можете тоже не отвечать, но, думаю, Джей-Джей меня поддержит.

– Кто?

– Джей-Джей, я так зама называю.

Эрика, хмыкнув, опустила козырёк от солнца – автомобиль выехал на ярко освещённый участок дороги.

– Раньше кто-нибудь говорил, что вы не похожи на режиссёра, мистер Гаррет?

– Неправда ваша, - мужчина тоже опустил козырёк и беззаботно вернул очки на нос, - я-то как раз похож, на типичного двинутого постановщика… Вы на них ещё насмотритесь в будущем, на самых разных…

* * *

Верхнее кладбище, соответствуя словам Александра, действительно было большим, если не огромным. Неправильной формы. И его действительно продували все ветра Эйвери-маунтин, гонявшие облака вдоль гор в обоих направлениях.