— Фейзи, — спросила я затем, — почему все окапи, которых нам доставляют, ранены? Вы ведь знаете, как сильно желает господин Патнем достать для зверинца здоровое животное?

Маленький человек замялся и стал в смущении водить большим пальцем ноги по земле.

— Мадами, — заговорил он наконец, — это поистине печальная история. Пигмей, если он хочет жить, должен постоянно охотиться. Чтобы добыть пищу, мы ходим в лес со времен деда моего деда и даже с более раннего времени. Когда сети бывают пусты, мы голодаем. Мы специально ходили на охоту, чтобы поймать окапи для господина Патнем. Но когда нам это удавалось сделать, мы забывали о цели нашей охоты и метали копья и стрелы прежде, чем успевали сообразить, что мы делаем.

Иметь двадцать долларов было для пигмеев пределом мечтаний. Представляю, как бы они радовались, обменяв их на франки и делая покупки в лавке индуса возле шоссе. Но, оказывается, привычка, выработанная веками, была настолько сильной, что ее не мог преодолеть даже соблазн награды.

Чтобы поймать окапи, несколько пигмеев вырыли ямы, однако это оказалось безуспешной затеей.

Как-то, отправившись вместе с ними в лес, мы встретили Моке, который нес на плечах мертвого окапи. Вид у него был сердитый.

— Мы знаем, господин хочет живого, — сказал он, — но этот окапи испугался и сам наткнулся на копье.

Однако животное выглядело так, словно наткнулось по меньшей мере на десять-двенадцать копий или на частокол. Пат не желал сдаваться.

— Если они не могут поймать живого окапи сетями, — сказал он Агеронге, — может быть, это удастся сделать при помощи западни?

Пигмеи и высокорослые негры принялись усиленно рыть ямы по всему лесу, чтобы удовлетворить страстное желание Пата. Они выкапывали их на звериных тропах, ведущих к водопою или к скоплениям соли на поверхности земли. Они нарыли их так много, что один за другим в них стали попадать люди, и Пату пришлось мазать йодом ободранные голени и локти. Он успел израсходовать на людей довольно большое количество бинтов, прежде чем был пойман окапи. Вот как это произошло. Несколько недель спустя, когда первоначальный ажиотаж охоты уже стал спадать, как-то утром нам сообщили, что животное поймано. Окапи попала в яму, вырытую неграми километрах в двадцати от гостиницы. Все мы решили отправиться туда. Пату с его эмфиземой и другими осложнениями после мальтийской лихорадки следовало бы остаться дома. Но он не хотел и думать об этом. Он приказал подать носилки, и мы отправились. Я шла впереди, под охраной пигмеев и «Мадемуазели». По мере удаления от реки тропа постепенно поднималась в гору и, обогнув стороной деревню Банадигби, углублялась в тропический лес. Собака бежала по тропинке, видимо, боясь рыскать по сторонам вдали от дома. Только что она бежала передо мной, как вдруг исчезла, провалившись в прикрытую листьями и ветвями яму, вырытую посреди тропинки. Я услышала испуганный лай собаки: падение было для нее полной неожиданностью. Мне хотелось от всего сердца обнять собаку — я понимала, что, если б не она, в ловушку провалилась бы я сама.

Пигмей Онеги — единственный из обитателей нашей части леса Итури — бегло говорил на пиджин-инглиш — упрощенном английском языке. Он некоторое время жил в Костерманвиле, расположенном на границе с соседними странами Восточной Африки, и там у кикуйю или сомалийцев научился говорить по-английски.

— И-и-и-я-а-а! — закричал Онеги, — Бамбути [23] , достаньте из ловушки собаку Мадами!

Он употребил это название пигмеев, обращаясь к нашим местным неграм, очевидно желая поддразнить их, чтобы они побыстрее достали бедную собаку из ямы, которая для него была слишком глубока.

— И-и-и-я-а-а! — завопили негры, спеша на помощь. — Мадами в яме, Мадами в яме.

Негры были явно разочарованы, обнаружив на дне ямы не меня, а «Мадемуазель», однако снизошли до того, чтобы вытащить ее наверх. «Мадемуазель» теперь была более внимательна. Наконец, после нескольких часов утомительного пути мы добрались до ямы, где находилось животное. Это была очень красивая самка. Окапи принадлежат к семейству жирафовых, но у них не такая длинная шея. Это редкое животное было впервые поймано европейцами в Конго в начале XX века. Наша окапи была гнедая, с желтовато-белыми щеками. Верхняя часть передних и почти обе задние ноги были покрыты яркими темно-пурпурными и кремовыми полосами.

Животное возбужденно металось на дне ямы — три шага вперед и три назад. Его кроткие коричневые глаза были широко раскрыты от страха.

Негры принялись делать изгородь из небольших деревьев, связывая их лианами. Подоспевший Пат взял руководство на себя и действовал так, словно ему подарили филадельфийский монетный двор.

— Разве она не красавица? — кричал он. — Двадцать долларов тем, кто рыл яму, а остальным — сигареты и банановое вино, после того как мы доставим животное в лагерь.

Охотники поставили вокруг ямы изгородь, соорудив нечто вроде загона, и стали сбрасывать в яму землю. Наконец окапи смогла подняться на поверхность и очутилась в маленьком загоне. Все были возбуждены и работали, как троянцы [24] . Затем был сделан второй загон, который соединили проходом с первым. Над первым загоном соорудили крышу из листьев. Окапи нервно семенила взад и вперед по загону, выпила из ведра немного воды, но отказалась есть листья, которые нарвали для нее туземцы. Пигмеи, возбужденно крича, разглядывали окапи, словно она была редчайшим животным на земле. Удивительно, как она уцелела в эти первые часы.

— Предпочитаю остаться здесь на ночь с двумя слугами, — сказал Пат, — чем беспокоиться все это время о том, как бы кто-нибудь из этих возбужденных людей не метнул в нее копье.

Под вечер мы отправили пигмеев и почти всех негров домой, а сами разожгли костер и соорудили настил для сна.

После еды мы стали обдумывать, как лучше всего доставить домой нашу добычу. Пат предложил добраться с окапи до шоссе, а затем перевезти животное на грузовике. Этот способ показался мне ненадежным, и я высказалась за спокойный переход через лес к лагерю. Как бы то ни было, на все это должно было уйти много времени, учитывая то обстоятельство, что окапи не была домашним животным. На следующий день я отправилась в гостиницу за некоторыми необходимыми для доставки окапи вещами и задержалась там: пришлось сходить на рынок, что являлось одной из многих моих хозяйственных обязанностей. У меня едва хватило терпения дождаться, пока туземцы закупят пизанги, маниоковые корни, корзины и другие необходимые в обиходе вещи, вроде тканей, горшков и кастрюль, Наконец, этот нудный день закончился, и я легла спать, решив отправиться рано утром к загону с окапи.