Спустя два дня Пат получил сообщение о том, что группа пигмеев, живших на другой стороне Эпулу, поймала молодого окапи.

— Отправляюсь туда немедленно, — заявил Пат, ожидая носилки. — Если мне повезет, то я успею добраться до него прежде, чем он умрет, наткнувшись на копье.

— Почему ты не пошлешь за ним Агеронгу или кого-нибудь еще? — спросила я, полагая, что опрометчиво пускаться в путь в его болезненном состоянии и вновь испытывать большие волнения.

— Это слишком рискованно, — ответил он, выходя на тропинку, которая вела к дороге через мост и далее в лес.

На следующий день Пат вернулся с прелестнейшим теленком окапи. Задние ноги его, как у жирафы, были гораздо короче передних, и поэтому казалось, что окапи стоит передними ногами на земле, в то время как задние находятся в яме. Шея у этого животного — не такая длинная, как у обычной жирафы. Кремовые и темно-бордовые полосы на ногах делали его похожим на арлекина. Ночь он провел в загоне для коз, а Пат на всякий случай все время дежурил неподалеку.

На следующий день рабочие под руководством Агеронги соорудили высокий частокол из бревен, которые связали друг с другом прочными лианами. Пат приказал это сделать, боясь, что окапи выберется из загона или туда проникнет какой-нибудь хищник. В одном углу огороженного участка был сделан решетчатый, крытый листьями навес, дающий тень. Там же была поставлена поилка из выдолбленной колоды, которую можно было наполнять водой, не заходя в загон.

Существует около двенадцати видов деревьев, листья которых ест окапи. Большинство их росло поблизости от нашего лагеря. Пат велел Абазинге и другим рабочим нарвать листьев этих деревьев для нового жильца зверинца. Они вернулись после полудня с огромной охапкой зелени, которую свалили в угол загона. Окапи понюхал ее, презрительно фыркнул, но есть не стал. К вечеру Пат не находил себе места от беспокойства. У него было одно из редчайших животных джунглей, здоровое и невредимое, но оно отказывалось есть листья, которые были его излюбленной пищей. Пат сильно мучился над разрешением этой проблемы, не помогали ему в этом случае ни его высшее образование, ни длительный опыт работы в Конго. Негры (в том числе и Абазинга), умеющие хорошо ухаживать за домашними животными, точно так же были в затруднении. Сама я совершенно ничем не могла помочь.

— Может быть, у окапи что-нибудь повреждено внутри? — высказала я предположение.

— Эта женщина просто невыносима, — зарычал Пат. — Мне и без твоих прогнозов тошно.

Мы беспорядочно толпились вокруг загона и ломали головы, ища выход из создавшегося положения. В это время к нам пришел Сейл. Абазинга рассказал ему о нашем затруднении. Сейл выслушал его внимательно и немного застенчиво, с таким выражением, точно считал по меньшей мере странным недоумение всех этих «настоящих» людей по поводу столь ясного для него самого вопроса.

— Ты ведь не ставишь свою чашку на землю, когда ешь? — спросил он Абазингу.

— Нет, — пробормотал тот, не догадываясь, к чему клонит Сейл, — я ставлю ее на стол или держу в руках.

Сейл глубокомысленно кивнул. Он подошел к костру, вытащил пылающую головню и направился в лес. Через некоторое время он вернулся, держа свернутую лиану длиною с бельевую веревку. Он вскарабкался на ограду, привязал наверху один конец лианы, а другой перебросил на противоположную сторону загона. Забравшись на забор с другой стороны загона, он туго натянул лиану и закрепил второй конец ее. Затем он вошел в загон, взял несколько листьев и повесил их, как выстиранное белье, на лиану.

Когда Сейл вышел за ворота, Пат начал улыбаться, а Абазинга удивленно покачал головой. Окапи осторожно выбрался из дальнего угла, понюхал висящие над головой листья, обернул свой длинный язык вокруг одного из них, стянул его с лианы и проглотил. Он двигался вдоль лианы, ловко и с удовольствием собирая свою пищу, как будто он ощипывал молодые побеги в джунглях. С тех пор Ауса, помощник Абазинги, всегда развешивал таким образом листья, и окапи поедал их. Пат в награду за то, что Сейл разрешил эту проблему, дал ему десять франков и большую порцию пальмового масла.

Через некоторое время Моке и Сейл нашли в лесу только что родившегося окапи и принесли его мне на воспитание. Его пуповина была еще мокрой, и он едва мог ходить. Я отвела окапи угол в своей спальне и в течение первых двух недель ухаживала за ним, как за ребенком. Я готовила ему смесь из сахара и воды и даже вставала среди ночи, чтобы скормить ночную порцию.

Теленок окапи так привязался ко мне, что ходил за мной повсюду, а когда я была очень занята — свободно бродил, где хотел, но всегда возвращался, по крайней мере, к вечеру. Гости и туристы часто фотографировали меня, когда я кормила теленка из бутылки.

Когда окапи подрос и я уже не могла держать его в спальне, Агеронга построил для него небольшой домик. Но я думаю, что он не особенно нравился окапи. Однажды нам показалось, что окапи убежал совсем. Я созвала всех рабочих и пигмеев. Начали поиски в районе от берега реки до родника в лесу. После тщетных поисков в течение нескольких часов я совсем упала духом. Но все же решила напоследок заглянуть в его домик. Там на груде соломы, в темном углу, словно понимая, что он является виновником суматохи, лежал окапи. Вскоре после этого он ушел в джунгли, и больше мы никогда его не видели.