Мне казалось, что ввиду такого обилия дичи охота будет удачной каждый день. Но все получилось наоборот. Три дня подряд Моке, Саламини, Фейзи, Анголи, Ахеронга и другие охотники, полные надежд, уходили утром на охоту, а вечером возвращались с пустыми или почти пустыми руками. На третий день старики, вооружившись луками и стрелами, отправились к выходам соли. Там они соорудили из веток и листьев укрытия, в которых спряталось большинство их. Остальные, стараясь создать впечатление, что удаляется вся группа, с шумом вернулись в лагерь. Вскоре после их ухода на верхних ветвях появилась шумная ватага обманутых обезьян. Пигмеи стреляли по ним деревянными стрелами, сохраняя ценные стрелы с железными наконечниками для более крупной дичи. Стрелы летели беззвучно, и глупые обезьяны с любопытством наблюдали, как одна за другой падают вниз их подруги. Так было убито шесть обезьян. Спустя некоторое время они все же решили укрыться в более безопасное место.

Впервые за три дня в лагере появилось мясо. Женщины не стали ожидать возвращения охотников, ушедших с сетями; они приготовили мясо, и все с удовольствием стали есть его.

Я также отведала обезьяньего мяса, но не смогла доесть свою порцию. Оно имело тошнотворный сладкий вкус, отличный от всего, что я когда-либо ела.

Томаса и Анифа посмеивались надо мной, с аппетитом уплетая свои куски. Пока остальные лакомились обезьяньим мясом, я уничтожала жареные пизанги с салатом и земляные орехи, которые были обернуты листьями и запечены на углях.

Ночью вернулись охотники с одной дикой свиньей и цесаркой. Я заметила, что остававшиеся дома пигмеи не претендовали на мясо, добытое охотниками, считая, очевидно, что последние вполне заслужили право расправиться с ним сами.

Ходившие на охоту с сетями негодовали.

— Кто-то заколдовал наши сети, — сказал Моке после ужина.

Анголи и Саламини согласились с ним. Фейзи отрицательно покачал головой.

— Возможно, неудача преследует нас на охоте потому, что мы использовали в качестве загонщиков девушек, проходящих обряд алима, — сказал он. — Нам следовало послать женщин постарше.

Они начали бесполезный спор, обсуждая различные предположения. Перед тем как я отправилась спать, мужчины вынесли решение — добиться удачи, изменив запах охотничьих сетей.

На следующий день, ранним утром, пока женщины были заняты приготовлением маниоки, мужчины расстелили сети в центре поляны. Затем они послали нескольких мальчиков-подростков в лес за листьями. Принесенные листья они растерли и перемешали с водой. Моке поймал курицу, выдернул несколько перьев у нее из хвоста и сжег их. Затем полученный пепел был подсыпан в смесь из растертых листьев и воды. Приготовленная паста была еще раз разбавлена водой, и полученным раствором обрызгали сети точно таким же образом, как увлажняют белье перед глаженьем.

Как раз в тот момент, когда я решила, что процедура закончена, Моке сказал мне, что они собираются использовать более сильное средство, чтобы снять колдовство с сетей.

— Каждый охотник должен надрезать свой язык и плюнуть на сети, — объяснил он.

Я наблюдала, как мужчины точили на камне стрелы с железными наконечниками. Моке взял одну из них, сделал небольшой надрез на языке и сплюнул на груду сетей. Фейзи, Агеронга, Анголи и другие охотники, стоявшие вокруг, сделали то же самое.

— Вы знаете, Мадами, — сказал Моке, — теперь мы надрежем и ваш язык.

Я ужаснулась. Надрез делали одной и той же стрелой; при мысли об этом мне стало почти дурно. Я знала, что Пату и его помощникам приходилось лечить местных жителей больных фрамбезией [31] , туберкулезом и всеми другими распространенными в районе Эпулу болезнями. Мне было известно также, как легко приживаются и развиваются микробы в экваториальном климате. Но я не хотела, чтобы пигмеи догадались о моих опасениях.

А что если попросить их подождать, пока я продезинфицирую стрелу, или сразу после этой операции прополоскать рот? На маленьком лице Моке, наблюдавшего за мной, играла странная улыбка. Наконец я приняла решение и, собравшись с духом, посмотрела прямо в его угольно-черные глаза и кивнула.

— Хорошо, — сказала я, скрывая свои опасения, — я сделаю то же, что и другие охотники.

Моке наклонился, и могу поклясться, что я заметила усмешку на его лице. Затем он покачал головой.

— Мадами — женщина, — сказал он, словно эта мысль никогда прежде не приходила ему в голову. — Не следует делать ничего, что помешало бы ей разговаривать.

Душа моя, ушедшая было в пятки, снова заняла свое место. Я поняла, что все, чего они хотели, — это моей готовности участвовать в обряде заклинания. Мне казалось, что после этого случая пигмеи стали относиться ко мне еще более доброжелательно.

В тот день охотники ушли на охоту вместе с женами. Молодых девушек оставили дома, где они плели пояса и подстригали волосы в соответствии с модой.

Пока было светло, я сделала несколько набросков, а затем вернулась домой, чтобы просмотреть пачку старых номеров «Манчестер гардиан», которые нам прислал по возвращении на родину какой-то гостивший у нас англичанин. Вдруг послышались крики пигмеев. Бросившись к двери, я увидела, что охотники вернулись с семью антилопами болоки и двумя дикими свиньями.