мои самые сердечные воспоминания. Завтра я пошлю ему на Москву большое письмо.

Жена моя просит передать Вам ее признательный привет и благодарность за Вашу

отзывчивость. Маленького Асафа мы целуем. Примите от меня маленький дар - стихи,

возникшие сегодня внезапно в моей душе и немедля запечатленные мною для Вас и

Вашего сына.

Душевно Ваш

Игорь

Р. S. Что касается перевода на Кайгородову, лучше всего чеком на Eesti Bank, но я,

право, плохо осведомлен — кронами или марками это

возможно. Думаю, что выдадут марками, по примеру других стран. Из Германии,

напр<имер>, выдавали осенью эст<онскими> марками.

Иг.

Продолжайте писать пока, пожалуйста, на Кайгородову.

Иг.

12

7

февраля 1923 г.

ТоПа, 7 февраля 1923 г.

Дорогая Августа Дмитриевна,

69

вчера из Ревеля перевела мне Маргарита Карловна деньги, полученные ею от Вас, и

я целую Ваши ручки: благодарность Вам сердечная еще раз. Вы меня выручили из

трудности, — благодаря этому присылу сумма моего долга сократилась на 9.000

эст<онских> мар<ок>, и это радует меня, как ребенка: Вы даже представить не можете,

как тяжело, противно должать, а тем более людям, стоящим по положению и развитию

с Вам<и> не в уровень...

Живу по-прежнему в доме матери моей жены, живу на всем готовом, пользуясь

большим вниманием и заботливостью. За месяц она берет с меня за все — дрова,

стирка, комната, великолепный, простой, но питательный стол —всего 3.000

эст<онских> мар<ок>, — как видите очень дешево. В таких дивных условиях я могу в

той-же степени и работать, что я и делаю с наслаждением. Так, напр<имер>, в январе я

написал книгу стихов в 140 стран<иц> и новый роман в стихах в 85 стран<иц>. К

сожалению, я не в состоянии, не имея постоянного заработка, платить ежемесячно

даже такую мизерную сумму, и поэтому задолжал ей около 20.000. Вчера, когда я

получил от Вас деньги, я отдал ей 6.000. И этот долг — самый главный, т. к., не

уплачивая ей, я, вообще, не могу никак существовать, ибо она — бедная труженица,

ничего, кроме двух дач, — из которых одну сдает по 300 м<арок> в м<е- сяц>, а в

другой мы сами живем, - не имеющая. Лично у нее никаких заработков нет, т. к. все

свободное время она отдает нашему Вакху, вполне заменяя ему родную мать. Ему

пошел уже седьмой месяц, и это - здоровый, полный, веселый, яркощекий ребенок.

Сидит уже, не сгибаясь, все что-то щебечет, смеется постоянно. Итак, я задолжал ей

большую сумму, и она, в свою очередь, чтобы содержать нас, задолжала

односельчанам. Как видите, получился некий круговорот, из которого почти нет

выхода... И это положительно убивает меня. Все, что

зарабатываю, идет на погашение долга, и ничего на жизнь не остается. Мы

буквально ничего лишнего себе не позволяем, я не пью абсолютно ни капли вина (ни

дома, ни в гостях), и все же выбраться из затруднения немыслимо. Необходима помощь

извне, чтобы погасить прошлое. Тогда нам будет легко и благостно, ибо мы - люди

скромные, любящие природу, искусство и свободу. Никаких изысков, дорого стоящих и

ничего, кроме разочарования не дающих, не нужно нам. И если бы Вы, Августа

Дмитриевна, дорогой друг мой и моего творчества, прислали в феврале или марте еще

столько же, Вы чрезвычайно облегчили бы мое положение, из которого пока нет

выхода, т. к. концерты теперь никто устраивать не хочет, не имея денег и энергии.

Из присланных Вами денег я отдал еще 2.000 М. К. Кайгородовой, которая в

настоящее время очень стеснена в деньгах. Этим износом я погасил свой ей долг

целиком. Себе оставил только тысячу, с которой сегодня еду в Юрьев пробовать

устроить там вечер. Вскоре я вернусь домой, поэтому письма свои направляйте,

пожал<уйста>, на Toila. И если вздумаете прислать деньги, прямо чеком на мое имя.

Дорогая Августа Дмитриевна, как больно мне писать Вам все это — такая удручающая