Я так светло хочу увидеть вас, чтобы поцеловать ваши ручки, смотреть в Ваши

ясные глаза и говорить, говорить с Вами без конца о том, о чем говорят только с такими

испытанными друзьями, как Вы, дорогая моя и хорошая.

Всей душой Ваш

Игорь

Р. Б. Самый сердечный привет Вашей сестре и маленькому моему другу.

Иг.

30

<ТоИа, 24 июля 1923 г>

<Искрен>ний привет Вам, дорогая <Август>а Дмитриевна! В эту неделю <...>

много рыбы, собрали много <...> Лето установилось дивное. Так хорошо в природе, что

с ужасом думаешь об осени, когда придется оторваться от нее и погрузиться в

пустынные глуби человечества. Как омерзительны и отвратны города со всей своей

гнусью и неоправ- данностью!

Ваш Игорь

31

<Тойла, 1 августа 1923 г.>

Очень давно опять не имею от вас весточки, дорогая Августа Дмитриевна, не

уехали ли Вы куда-нибудь на дачу? Продолжаем сидеть на озере, где теперь хороший

клев. По делам приехал на один день в Тойлу, откуда сегодня иду на один вечер в Ярве

к Александру Эссену, где устроим импровизо-концерт. Завтра утром предполагаю быть

уже в иЦа$1е. Жена и я шлем Вам наш сердечный поклон. Всего, всего, хорошего.

Пишите. Вчера в Тойле сгорела одна из лучших дач. Сгорела до

тла, хотя и работали 2 пожарных команды. Потрясенье сильное. Целую Ваши

ручки.

Всегда Ваш

Игорь

32

3

сентября 1923 г.

Дорогая Аваста Дмитриевна!

Сообщаю Вам свой новый адрес: Eesti Estland. Tartu. Jakobi tдn. 58. Борису

Васильевичу Правдину для меня. Завтра уезжаю в Тарту. Подробности в письме.

Сердечно приветствую Вас, благодарю за все.

Ваш Игорь

Toila, 3 сент. 1923 г.

33

27

октября 1923 г.

Юрьев, 27 окт. 1923 г.

Вы удивляетесь, мой друг, дорогая Августа Дмитриевна, удивляетесь Вы, что я, так

часто ранее Вам писавший и поверявший в тяжких письмах своих все свои нужды и

невзгоды, вдруг умолк, и с 3 сент<яб- ря> перестал писать вовсе? — Что же здесь

удивительного? Разве я имею нравственное право постоянно расстраивать Вас, жалуясь

на свои неудачи, на невозможную безработицу, лишающую меня самого

элементарного, что требуется для существования? Разве мало я говорил, не желая

говорить, на эту тему? Разве Вам еще не окончательно ясно, что в положении,

подобном моему, бодрые слова и яркие чувства органически немыслимы? Сколько раз

80

хотелось писать Вам, сколько раз! И каждый — перо опускалось: зачем?
– тревожить

друга? Вечно ныть? Не стоит, не хочется, постыдно и бестактно. А хорошего так мало я

имел сообщать вам. Получив ваш последний чек и письмо о Нем, я понял, что пора что-

либо предпринять решительное и в городе, т- к. среди боготворимой мною природы,

увы, я не мог ничего заработать. Сердечно, восторженно признательный Вам за лето

(какой див

ный несравненный дар!), за три месяца прозрачного озера, уединения и благости, я

вынужден был круто, сразу, оторваться от Красоты и окунуться в прозаическую гнусь

городскую. Послав 4-го сент<ября> из ]агуе, куда мы зашли из ТоПа проститься с

Александром Карловичем Эссеном, Вам открытку, 5-го мы проехали последний раз на

иуа$1е, проведя там целый день в милой лодке, ловя окуней и вдыхая Природу, а

вечером, в темноте и под дождем, наш Ка1атее5, очаровательный хозяин хутора, отвез

на ст<анцию> КаЬа1а (5 верст от озера), и мы отправились в Юрьев «пытать счастья».

Остановились у Правдина, я разменял кроны в банке, получил 2.700 эст<онских>

марок, и с этими деньгами мы начали свою «жизнь» в городе. На другой же день нашли

себе комнату с отдельным входом на Звездной около Лунной за 1500 м<а- рок> в месяц

без дров, где теперь и живем. Я стал искать издателей. Их здесь мало, и все они

эстонцы. Русских книг не жаждут. С трудом удалось продать Эдуарду Бергману новую