Шрифт:
Мать. А ты не думаешь? Я знаю, о чем ты думаешь, когда часами сидишь молча с погашенной трубкой во рту.
Дед. К чему оглядываться назад? Что было, то было, но жизнь продолжается. У тебя есть дом, и он должен снова стать счастливым, как раньше.
Мать. Раньше все было так просто. Тогда здесь была Анжелика.
Дед. У тебя есть еще трое. Думай о них.
Мать. Сегодня я могу думать только об Анжелике, это ее день. Была такая же ночь. Четыре года назад.
Дед. Уже четыре года... (В задумчивости сворачивает самокрутку около огня.)
Со скотного двора входит парень с мельницы. Это Квико.
Квико. Отличная лунная ночь. Как раз для путешествий. Лошадь уже оседлана.
Мать (поднимает голову). Оседлана? Кто приказал?
Дед. Я.
Мать. Зачем?
Дед. Мартин хочет подняться в горы, чтобы самому отобрать быков для праздника.
Мать. И именно сегодня? В такую ночь он мог бы посидеть дома.
Дед. Но праздник завтра.
Мать (ворчит). Что же, если он так хочет, пускай...
Входит Тельба.
Квико. Хозяйка что-нибудь - прикажет?
Мать. Ничего. Пойдешь на мельницу в такой час?
Квико. Всегда найдется работа. А когда ее нет, приятно поспать под звуки цикад и воды.
Тельба (язвительно). И, кроме того, мельница стоит рядом с усадьбой алькальда... а у алькальда есть три дочери, одна другой хуже. Говорят, они отравили собаку, потому что она лаяла, когда какой-нибудь парень лез ночью через забор.
Квико. Говорят, говорят... Еще говорят, что ад вымощен женскими языками. Храни вас бог, хозяйка.
(Уходит, весело насвистывая.)
Тельба. Да, да. Будто я вчера родилась. Когда он идет на мельницу, глаза так и сверкают.
Дед. Ты не помолчишь?
Тельба (убирая со стола). Я ни на кого не наговариваю. А если и говорю лишнее, так для того, чтобы стало легче... это - как бить посуду. Разве тут жизнь? Хозяйка сидит, уставившись в стену, вы все время молчите по углам... И дети отвыкли говорить громко, стараются не шуметь, будто они ходят голые. Если я замолчу, дом будет как мертвец.
Мать. В этот день не надо говорить громко. В тишине легче вспоминать.
Тельба. А вы думаете, я забыла? Но жизнь не останавливается. Зачем опускать шторы и твердить, что ночь? За окном каждый день встает солнце.
Мать. Не для меня.
Тельба. Послушайте меня, хозяйка. Раскройте настежь двери комнаты Анжелики, вытащите на балкон простыни, сотрите пыль
с сундуков.
Мать. Даже солнце не имеет права войти в ее комнату. Эта пыль — единственное, что мне осталось от того дня.
Дед (Тельбе). Зря стараешься. Она как человек, который не дает выдернуть занозу.
Мать. Прекрасная заноза! Лучше каждый день чувствовать ее вонзившейся в тело, чем забыть, как все вы.
Тельба. Молчать не значит быть бесчувственным. Когда я вышла замуж, мне казалось, муж не любит меня, потому что он никогда не говорил красивых слов. Но он всегда приносил мне первую гроздь винограда, и за семь лет он мне оставил семерых детей — все мальчишки. Каждый выражается по-своему.
Дед. Да, у, тебя был муж что надо. Мужчины такими всегда были на этой земле.
Тельба. Как дуб. Его и топор бы не взял.
Мать. Муж приходит и уходит. Это не плоть от плоти, как дитя.
Тельба (медлит какой-то момент). И вы мне будете говорить, что такое дитя? Мне! Вы потеряли одну, мир ей и покой. А я потеряла семерых в один день! С землей в глазах, черных от угля их вытаскивали из шахты. Я сама вымыла семь тел, одно за другим. И что же? Я покрыла голову и села около двери плакать? Я оплакивала их стоя, работая! (Её голос прерывается. Она утирает слезу краем передника и продолжает убирать приборы.) Я уже не могла иметь других, и я посадила на своем огороде семь деревьев, высоких и красивых, как семь юношей. (Еще тише.) Летом, когда сажусь вязать в их тени, мне кажется, что я не так одинока.