– Я, я!
– обрадованно кивал головой.
– Карош! Яйки карош!
– Он стал поспешно развязывать узелок, пристроив его на перилах. Выбрал картофелину и откусил, потом захрустел огурцом. Еда, видимо, понравилась. Он быстро чавкал, тупо уставившись на девушку. Зина оглядывала двор и окна лазарета. В одном окне она увидела старуху. Та смотрела на Зину печально, слегка покачивая головой. Зина улыбнулась ей и вдруг, не успев еще продумать, что и как делать дальше, закричала часовому, как глухому:

– Вот моя тетя! Вон, посмотри, меня увидела, в окно выглядывает.

Солдат досадливо сморщился и, не переставая чавкать, пробормотал:

– Штиль, думмкопф!

– Да вон же моя тетя, - не унималась Зина, показывая на окно.

Старуха приветливо улыбнулась и махнула рукой, Немец посмотрел на окно, на Зину, проглотил пищу, коротко буркнул:

– Гут.

Зина быстро вошла в лазарет. Спертый воздух, настоянный на запахе карболки, ударил ей в ноздри. На миг она остановилась, чтобы привыкнуть к нему, сообразить, в какую дверь войти, чтобы попасть к старухе. В палате старуха была не одна, но Зина смело шагнула к ней и обняла ее.

– Ой, тетечка, здравствуйте! Как я соскучилась за вами.

И тут же в голове сверкнуло: "А вдруг старуха здесь первый день?"

– Это ж я как уехала тогда, так только сегодня вернулась...

– Здравствуй, здравствуй, племяшка, - неожиданно вступила в игру старушка. У Зины от благодарности и облегчения даже слезы выступили на глазах. Она уткнулась в плечо женщины.

– Ну что ты, милая?
– ласково утешала ее старушка.
– Я ведь тоже на другой день, как ты уехала, попала под бомбежку. Да вот уже скоро месяц, как валяюсь здесь. У молодых-то раны скоро затягиваются, а мы, старики, и бока пролежим, пока кость срастется. Ну, садись, голубушка, садись.

Зина присела на койку рядом со старухой, лихорадочно собираясь с мыслями и пытаясь нащупать нить беседы. Она вспомнила, что эта женщина до войны работала в сберкассе уборщицей. А помнит ли ее старуха?

– Мне соседка и говорит: "Зина, а тетя в больнице".

Старуха оживилась. Словно угадав намерения девушки, она не- ожиданно подмигнула ей заговорщически и погладила худенькой желтой рукой волосы Зины. И снова у нее выступили слезы, сердце екнуло и застучало ровно.

– Ну, ну, голубушка. И чего ты плачешь? Это мне надо плакать. Думала, никто ко мне и не придет. Думаю, конец тебе, Наталья Архиповна. Вот дал бог, и свиделись мы, Зиночка. И все хорошо. А только, детка, тебе пора. Сейчас обход начнется. Врач тут немец, такой строгий, не приведи господи!

– Уж ты завтра в этот же час наведайся.

Зина попыталась было возразить. Ведь она ничего не узнала о пленном. Но "тетя" решительно остановила ее.

– Ничего, ничего. Завтра свидимся. Я вот тебя провожу до двери, расскажу, как лучше часового-то улещивать.

– Куда какие секреты!
– вмешалась соседка.
– Я же говорю: подарок дай - и весь тебе пропуск.

Когда дверь в палату закрылась и обе они оказались в коридоре, старуха быстрым шепотом спросила:

– Кого ищешь, девонька?

– Лейтенант тут где-то, раненый. Пленный.

– Видала. В том крыле коридора. Завтра придешь - сведу. А теперь беги, голубушка. Христос с тобой. Да не забудь: Зиной-то назвалась.

– А я и есть Зина, тетя... Наташа, - улыбнулась благодарно Зина.
– Спасибо вам...

– А не за что, голубка. Чай, мои-то оба там, на фронте.
– Старуха неопределенно махнула рукой.
– Беги, беги, Зиночка. С богом!

Зина наклонилась к старушке, поцеловала ее и опрометью выскочила на крыльцо. Солдат глянул на нее вопросительно, потом неожиданно улыбнулся:

– Гут! Нох айн вурд гекоммен... Яйки! Сало! Приходить завтра.

На другой день Зина с одобрения Островерхова вновь отправилась в лазарет. Теперь она смело подошла к крыльцу и... похолодела. Часовой был другой. Девушка, подавив растерянность, молча протянула солдату сверток с яйцами и лепешками. Немец молча принял подношение как должное.

– Гут, Давай-давай!
– и показал на дверь в лазарет, а сам быстро рассовал по карманам яйца, яблоко и чеснок и, как ни в чем не бывало, принялся вышагивать по веранде.

Теперь старуха встретила Зину по-настоящему как родную.

– А, Зиночка, голубушка моя! Здравствуй, родная, здравствуй! Ну как, пригодился мой совет? То-то, племяшка...

Зина радостно затараторила, развязывая узелок и раскладывая перед Натальей Архиповной свои гостинцы.

Старуха перекрестилась, перекрестила пищу и поднесла ко рту вареную картофелину. Зина угостила и соседку Натальи Архиповны, протянула ей картофелину и лепешку, но та отказалась.

– Берите, берите, голубушка, - просто сказала Наталья Архиповна. Соседка приняла угощение и с аппетитом стала есть. Наталья Архиповна предложила Зине присесть на койку и сообщила ей больничные новости.