А может, это очередная акция оккупантов. Или случайный арест?

К часу ночи по условленному адресу пришли Юнашев и Карпов. Вернулся Свиркунов, отвечавший за связь с партизанским отрядом. Оглядел присутствующих, прошел в угол, сел на табурет.

– Как ушли из казармы? Самоволка? Кто видел?
– обратился Островерхов к Юнашеву и Карпову.

Убедившись, что у них все в порядке, Степан Григорьевич попросил докладывать.

Примерно час назад, - заговорил Юнашев, - пришел Колька Жирухин - этот отброс из зондеркоманды

– Давай без украшений. Знаю, - прервал Островерхов.

– Так вот, опять хватил кружку самогону и перед тем как заснуть, проболтался: "Молчат, говорит, железнодорожники. Даже Михель ничего не может сделать. А он многое может... А они, говорит, молчат. Только эти, из политической полиции, говорит, начальник и переводчик кричат, беснуются. И - ничего. Господин Гофман, говорит, распорядился бросить их до утра в камеры. Пусть, мол, отдохнут до завтра".

– Что же, все-таки, известно гестапо?

– А черт его знает.

– Но они все равно будут выпытывать.

– Конечно.

– Нужно уходить, - решительно сказал Карпов.

– Куда?
– резко спросил Островерхов.
– Ты, товарищ лейтенант, не спеши с категорическими решениями.

– А какой у нас выход?
– запальчиво возразил Сергей.

– Не горячись. Давай обсудим. Мы решили уходить. Уходить сегодня. Не позже трех-четырех часов ночи, как условились, чтобы успеть скрыться затемно. Это значит, - Островерхое посмотрел на часы,- это значит, через полчаса надо начинать.

Юнашев протестующе поднял руку. Но Островерхов остановил его.

– Да-да. Уже начало третьего. Так вот. Допустим, людей наши связные успели предупредить. Люди успели приготовиться, то есть одеться потеплее, взять что-то из бельишка и продуктов. И все.

Островерхов строго посмотрел на Карпова. Тот сидел, каменно сжав челюсти: он не хотел проявлять несдержанность, да по правде сказать, от последних слов Островерхова ему стало почему-то не по себе.

– Большими группами выводить людей опасно, - Островерхов внимательно оглядел подпольщиков.
– И партизанские отряды о появлении наших людей не предупреждены... До этого я был за вывод людей в леса... Сам вам предлагал это. Но надо учесть все. Кое-что мы уточнили... Немцам не удалось напасть на наш след... Логвинова мы укрыли надежно. Потребуется - переправим его в отряд товарища Егорова. Поэтому считаю, что надо оставаться здесь и продолжать борьбу.

– Я тоже за это, - решительно поддержал Юнашев.

– Ну, хорошо, остаться здесь. А что мы выигрываем? Есть где отсиживаться, сложа руки? А чем питаться? Где наше оружие для борьбы? Разведку мы еще можем вести, а вооруженную борьбу, как?

Островерхов задумался. Милый мой Карпов. Не горячись. Кое-что есть у нас...
– мысленно рассуждал он.
– Есть, дорогой Сергей, у нас и склад оружия, и взрывчатка, и склад медикаментов. Два радиоприемника, которые позволяют принимать сводки Совинформбюро. Имеются три пишущие машинки, чтобы печатать эти сводки и превращать их в листовки.

Присутствующие тоже сидели молча. После непродолжительной паузы Островерхов сказал:

– Что оставаться надо и продолжать борьбу - на этот счет у меня теперь сомнений уже нет. И вот что еще, товарищи, - голос Степана звучал строго и требовательно.
– Я должен сообщить вам, что секретарь крайкома партии Егоров считает, что мы больше принесем пользы делу, находясь здесь, в подполье на передовой. Он предлагает активизировать диверсионно-разведывательную деятельность в тылу врага и усилить политическую работу среди населения. Об этом же говорится в письме-обращении крайкома партии к населению временно оккупированной территории. Мы должны снабжать партизанский штаб разведывательными данными.

***

Анапское соединение партизанских отрядов, которым командовал А. Егоров, состояло из семи отрядов: трех отрядов Анапского района, Темрюкского, Варениковского, Щербиновского, Камышеватского отрядов. Действовали они в районе Новороссийск - Баканская - Варениковская - Гостагаевская - Натухаевская - Крымская. В отрядах насчитывалось около 400 человек.

На протяжении тринадцати месяцев боевых действий партизан Анапского соединения, рассказывается в донесении А. Егорова краевому штабу партизанского движения, немецкое командование вынуждено было отвлекать силы с фронта для борьбы с партизанами. Особенно это чувствовали немцы в феврале - марте 1943 года, когда после разгрома немецкой группировки под Сталинградом Советская Армия начала наступление на Северо-Кавказском фронте и были взяты Краснодар и Ростов. На Кубанском плацдарме было заперто около 500 тысяч немецких солдат и офицеров, а 17-я немецкая армия, боясь, окружения, должна была по приказу командования отступать па Таманский полуостров.

В это время боевые действия партизан за "Голубой линией" - нападение на немецкие группы, обозы, разрыв коммуникаций, подрыв мостов, железнодорожных линий, повреждение связи - безусловно, наносили серьезный урон немцам, ослабляли их боевую мощь.

Действиями партизан руководили подпольные партийные комитеты. 16 августа 1942 года бюро крайкома КПСС провело совещание командиров и комиссаров партизанских отрядов по вопросам развертывания активной деятельности в тылу врага, создания подпольных организаций и групп. В годы временной немецкой оккупации Краснодарского края крайком партии находился в Сочи. Он издавал газету "Большевик", выпускал листовки и воззвания к жителям оккупированных районов Кубани и с помощью связных доставлял их в населенные пункты. Нередко для этой цели использовалась фронтовая авиация Черноморского флота и фронтовая авиация 18-й армии. Всего для населения оккупированных районов крайком партии выпустил 18 номеров газеты "Большевик" тиражом свыше 100 тысяч экземпляров.