Шрифт:
* * *
С таким понятием, как «мотивация», Лобановский, пожалуй, столкнулся весной 1965 года, оказавшись в «Черноморце». Раньше все — футбол, учеба — давалось легко. Теперь приходилось доказывать всем, что он не только был, но и остался отменным мастером своего дела. Отсутствие друзей и близких, атмосфера чужого города, хоть и наделенного неповторимым колоритом, тупой болью отдавали где-то внутри него. Даже отеческое отношение Юрия Николаевича Войнова и давнишнего товарища Вити Каневского не могли заполнить внутренней пустоты. Оставалось только переломить себя и включить подсознательную функцию, определенную австрийским психоаналитиком Зигмундом Фрейдом как «замещение». Вакуум необходимо было чем-то заполнить. Но чем? Ответ напрашивался сам по себе: яркой игрой и забитыми мячами.
Это был один из лучших сезонов игрока Лобановского. Вместе с Виктором Каневским, другим «изгоем», они составили яркий атакующий тандем. Любящая экзотику одесская публика не пошла — повалила на «своего Лобана».
Вот что писал корреспондент «Советского спорта» Алексей Леонтьев, оценивая выступление «Черноморца» в его дебютном сезоне в высшем дивизионе:
«Команда вошла в первую группу в 1965 году и заняла 14-е место. Лучший бомбардир клуба в чемпионате — Валерий Лобановский.
В центре атаки успешно действовали В. Лобановский и В. Каневский, прошедшие школу высшего мастерства в киевском «Динамо». В первом круге В. Лобановский показал хорошую результативность, во второй половине чемпионата в роли бомбардира выступал В. Каневский... Тренеры Ю. Войнов. М. Черкасский и С. Шмерлин сумели заметить хорошие задатки у В. Поркуяна и В. Сака. Эти пять футболистов и образовали сильнейшую ось команды — линию форвардов, отличавшуюся современными методами ведения атак.
...Основная цель, которую поставили перед собой тренеры «Черноморца» в сезоне 1966 г., — уйти подальше от роковой черты, близость которой мешает вести эксперименты по созданию собственного тактического почерка. И поэтому в период подготовки тренеры уделяли большое внимание укреплению обороны, стремясь уравнять силу защиты и нападения. В их равноценности они видят залог будущих успехов».
В 1966 году прошел чемпионат мира в Англии. На нем состоялось окончательное прощание со старушкой «дубль-ве» — тактической схемой, царившей на футбольных полях Европы и Латинской Америки почти что с начала века. Ростки новых тактических веяний пришли из Бразилии. Ее сборная на чемпионате мира в Чили перешла на расстановку 4-2-4, менявшуюся в ходе матча на 4-4-2. Впоследствии Лобановский утверждал, что пионерами в переходе на новую систему игры были отнюдь не тогдашние наставники «кудесников» из Рио и Сан-Паулу Висенте Феола и Жоао Салданья, а Виктор Маслов, применявший эти схемы сначала в московском «Торпедо», а потом и в киевском «Динамо». Во всяком случае, когда весь мир трубил о тактическом новшестве Альфа Ремси — 4-4-2, киевские динамовцы уже третий год кряду использовали такую расстановку: на острие атаки «дед» выдвинул Бышовца и Хмельницкого. Этот тандем поддерживал квартет полузащитников, успевавший снабдить пасом своих нападающих, а при необходимости — оттянуться к своим воротам. Крайним защитникам — Щеголькову и Владимиру Левченко — вменялось в обязанности, кроме функций разрушения, вспарывать оборону соперника фланговыми проходами.
«Черноморец» же играл по старинке — с «крайками» и инсайдами. 27-летнему нападающему такой примитивизм уже давно набил оскомину. Поэтому когда Олег Ошенков, работавший в донецком «Шахтере», через своего тренера-селекционера Николая Кузнецова предложил Лобановскому и Базилевичу «сыграть дуэт», оба бывших динамовца незамедлительно ответили согласием.
Опытный Ошенков, тонкий теоретик и практик, формировал тогда в донецком клубе передовой стиль игры. Он требовал от футболистов расширения зон действий, взаимозаменяемости, интенсивности и надежности. Возможно, Ошенкову и удалось бы совершить с командой качественный скачок, будь в его распоряжении прочный каркас, состоявший из шести-семи ключевых игроков. К сожалению, тренер не располагал даже тремя-четырьмя добротными исполнителями. Поэтому между замыслом и его реализацией образовалась непреодолимая пропасть.
В своем последнем игровом сезоне Лобановский провел 18 матчей, забив в них пять мячей. Напористый Базилевич — и того меньше: два. Оба понимали: «Шахтер» не стал «их» командой. Они приближались к порогу 30-летия — возрасту зрелости. Нужно было принимать решение, как жить дальше.
Долго ждать не пришлось. На партсобрании, состоявшемся по окончании сезона, двух киевских интеллигентов обвинили в «отсутствии морально-волевых качеств и отрыве от коллектива». С этой формулировкой и отчислили из команды.
На удивление легко они ушли из такого футбола. Они его не понимали, а в нем для них не находилось места. Где-то вычитали: «Выдающийся литературный критик XIX века Виссарион Белинский был отчислен из университета за... скудоумие»...
Им оставалось одно: открыть свой «университет футбольных знаний».
Жизнь вторая
1968-1983
Тренер
Один из узловых моментов в биографии профессионала — окончание спортивной карьеры. Наступает день, когда приходится на прошлом «поставить точку»: на быстротечных годах изнурительных тренировок, радостях побед и горечи поражений, калейдоскопе аэропортов и вокзалов, экзотических странах и веренице городов, гостиницах и стадионах, пахнущих везде одинаково гостевых раздевалках... За плечами — растаявший мираж ушедшей молодости, впереди — дорога в неизвестность... Вчерашние поклонники при встрече отводят взгляд в сторону: для них ты уже не кумир... Стремительное скольжение недавней «звезды» с небосвода на грунт будничности травмирует бывшего спортсмена, ставшего вмиг «тренером самому себе».
«Как жить дальше», — этот вопрос извечен для тех, кто навсегда покинул мир большого спорта. Ответить на него не смогли многие выдающиеся мастера, чье появление на поле когда-то встречалось неистовой бурей оваций. Гарринча, Джордж Бест, Алан Болл, Нобби Стайлс, Бобби Мур, Валерий Воронин, Эдуард Стрельцов доживали либо Доживают свои дни воспоминаниями о минувших ристалищах. Увы, такова спортивная жизнь...
Дружбу с Олегом Базилевичем Лобановский пронес «через годы, через расстоянья». Коренные киевляне, выросшие в интеллигентном окружении, оба были склонны к накоплению знаний, аналитике, неустанному расширению кругозора. И на поле они смотрелись интеллектуалами: в игре уповали не на примитивные напор и силу, а на фантазию, импровизацию, игроцкую утонченность. Своих резвых, но, как правило, прямолинейных опекунов Валерий и Олег превосходили прежде всего уровнем мышления, а уж потом — в прочих компонентах мастерства. Оба в карман за словом не лезли. Во время матчей нерадивым защитникам, игравшим не в мяч, а в «кость», могли бросить:
— Ты б уж лучше, парень, в кузнецы пошел не за свое дело взялся...
Такие слова выводили из себя неуклюжих гренадеров типа московских динамовцев Владимира Глотова и Георгия Рябова, минчанина Ивана Савостикова, привыкших выкашивать вместе с травой и всякие ростки индивидуального мастерства. Тут уж лучше Евгения Евтушенко и не скажешь:
...Зависть к титулованным запрятав,
Он от желчи собственной прокис:
Мерзок дундукизм аристократов,
Но страшней — плебейский дундукизм...