— Какой беды, сударь?

— Молчи, дурень, когда я говорю! Ты напился, не отскочил во-время, а мне позор! Чуть что, сейчас же все на меня: он виноват, не заботится о жизни рабочих, не умеет камень спустить! Нет, хватит с меня этого, мне такие рабочие не нужны!

— Я напился? — вскрикнул изумленный Бенедя. — Да я отродясь, сударь, еще пьяный не был… Кто вам сказал?

— О да, тебе только поверь, так ты готов присягнуть, что и не знаешь, как выглядит водка. Нет, гиблое твое дело. Клянись, чем хочешь, а я тебя на работу не возьму!

— Но, пан строитель, побойтесь бога! Чем я виноват? Я здесь здоровье свое потерял, едва поправился немного, а если вы меня теперь прогоните, где я тогда заработаю, к го меня примет?

— Пускай тебя принимает, кто хочет, меня это не касается! Я волен принимать или не принимать на работу, кого мне захочется!

— Но ведь я здесь уже принят, а если меня не было три недели, то эго не моя вина. Я уж не говорю о том, что я болезнь перенес, и не требую ничего за время болезни, хотя, ясное дело, если бы мне не помогли добрые люди, то я вместе с матерью погиб бы с голоду. Но теперь ведь должна же найтись для меня здесь работа!

— Ха-ха-ха! Должна! Вишь ты, как он рассудил! А знаешь ли ты, безмозглый хам, что ты здесь каждый день, каждый час по моей милости работаешь? Если я не захочу, то и тебя не будет, выгоню, и ступай тогда судись со мной!

На эти слова Бенедя не нашел никакого ответа. Он опустил голову и молчал, но слова строителя глубоко запали ему в душу. Правда, он и прежде не раз слышал такие слова, но никогда прежде они не задевали его так сильно, никогда еще не вызывали в душе такого жгучего чувства несправедливости и угнетения. «Неужто это правда? — думал он. — Неужто рабочий всегда работает по его милости? А если рабочий живет кое-как, то, значит, это также по его милости? А по чьей же милости меня искалечил рычаг? А если он всегда так милостив к рабочим, то чья же милость меня гонит с работы на голодную смерть? Но нет, здесь, видно, что-то не так! Живу ли я на свете по милости строителя, этого я не знаю, но я знаю, что по его милости я искалечен, больной и без работы!»

— Ну что, — прервал его мысли строитель, — чего же ты стоишь? Убирайся отсюда!

— Да я, ваша милость, место здесь не простою, уберусь. Только мне все-таки сдается, что не так должно быть, как вы, пане, говорите.

— Что, что? Ты меня хочешь учить? Ну, хорошо, ну, говори, как должно быть?

— Вы, пане, должны знать, что и вы такой же слуга, как и я. Если бы вас не нанимали на работу, то и вы умерли бы с голоду так же, как и я!

— Ха-ха-ха! Ты, наверно, лежа в своей халупе таким умником сделался! Ну-ну, продолжай, как еще должно быть?

Строитель стоял перед Бенедей, держась за бока, и смеялся, но его здоровое лицо, красное, как бурак, свидетельствовало, что злость кипела в нем и в любую минуту готова была прорваться сквозь деланный смех. Но Бенедя не обращал внимания ни на его смех, ни на его злость. Чувство пережитой несправедливости придало ему смелости.

— А еще так должно быть, — сказал он твердо, — чтобы вы, пане строитель, не издевались над бедным рабочим и не попрекали его халупой, потому что кто знает, что и вас может ожидать.

И с этими словами, не ожидая ответа строителя, Бенедя повернулся, взял свой мешок, сказал другим рабочим: «Бывайте здоровы, братцы», и вышел с площадки на улицу.

Но куда теперь? Бедный Бенедя все надежды возлагал на эту работу. Он знал, что такого слабого нигде не примут. А сейчас, когда и эта последняя надежда рухнула, он стоял на улице, словно пришибленный, не зная, куда направиться. Идти домой? Там старуха-мать ждет заработанных им денег. Идти искать работу? Но где? Ниоткуда не видно было никакой надежды. Как вдруг ему пришла мысль обратиться к более высокому пану, нежели строитель, к самому Леону, и просить его, чтобы принял на работу.

Пока он все это обдумывал, стоя на улице, перед площадью, на которой строился дом, прибежал рассыльный, который громко позвал строителя к хозяину. Строитель удивился и спросил:

— Разве хозяин уже приехал из Вены?

— Приехал вчера ночью и просит, чтобы пан поскорей пришел к нему.

Строитель, а за ним Бенедя пошли к Леону. Хозяин ходил по двору и, увидев их, пошел навстречу.

— Имею к пану небольшое дельце, — сказал он, поздоровавшись со строителем; затем, обернувшись к Бенеде, спросил — А ты зачем?

— Я, ваша милость, хотел бы стать на работу, — сказал Бенедя.

— Это меня не. касается, проси пана строителя.

— Я просил уже, но пан строитель не хотят…

— Разумеется, не хочу, — вмешался строитель. — Это тот самый, — сказал он, обращаясь к Леону, — который во время закладки был искалечен благодаря своей неосторожности. Какой мне прок в таком работнике! К тому же он сейчас, болен, а рабочих у меня достаточно.

— A-а, это тот самый! — вспомнил Леон. — Гм, оно бы следовало для него что-нибудь сделать. — И прибавил, обращаясь к Бенеде: — Ну-ну, что-нибудь придумаем, обожди здесь, пока тебя не позову. Вот сядь здесь на крыльце и посиди.