— Что ты чувствуешь? — интересуюсь я у Ив.

— Наверное, я счастлива. — Улыбается.

Какая же Ив замечательная. Ей так мало нужно для счастья. Она умеет наслаждаться каждым моментом в жизни. Мне тоже нужно ловить каждый миг своей жизни и не упускать возможности.

Мне вновь приходит сообщение: «Все. Я замерз, и раз ты не хочешь меня видеть, то я иду домой».

— А ты? — спрашивает Ив.

— Почти, — отвечаю.

Мои руки дрожат. Нужно набрать сообщение, но это слишком долго. Нельзя терять ни секунды.

— Я сейчас вернусь, — говорю я всем и иду к выходу.

Накидываю своё пальто, обуваю сапоги и выбегаю из дома. Слишком темно, я мало что вижу, даже в свете фонарей. Глаза еще не привыкли к темноте. Я несусь, словно ненормальная, и молю, лишь бы он не ушел. Но силы покидают меня, и приходится переходить на шаг. Всего пару домов и я буду на месте. Я делаю глубокие вдохи-выдохи через рот, и от этого моё горло высыхает. Сглатываю слюну. Как же хочется пить.

— Майки! — кричу я, оборачиваясь по сторонам.

Но никто не отвечает. Я опоздала. Прыгаю на месте, потому что мороз пробирает легкие, ведь я остановилась. Пожалуйста, пожалуйста, будь тут.

— Майки!

Тишина. А затем во дворах начинают греметь хлопушки и фейерверки. Если бы он был рядом, то услышал бы, но теперь что-то кричать бесполезно. В воздухе слишком много разных звуков. Я нахмуриваюсь и иду обратно.

— Легко же ты сдалась, — слышу голос позади себя. — Я-то тебя намного дольше ждал.

Он улыбается, и на его щеках появляются ямочки. Какой у него красивый рот.

— Знаешь, я чуть себе конечности не отморозил, — продолжает он.

Я тоже улыбаюсь. А затем подхожу ближе и толкаю его в грудь:

— Идиот! Я ведь подумала, что ты ушел.

Он берет мои руки за запястья и не отпускает, вероятно, чтобы я больше его не толкала. Сейчас я не противлюсь его прикосновению. Больше нет чувства, что я не могу доверять этому человеку. Я всматриваюсь в его лицо, наконец-то я привыкла к темноте. В его глазах я вижу своё отражение. Они у него янтарного цвета. Я снова краснею от его взгляда.

Глаза Майки дрогнули, будто пламя свечи на ветру. В них я видела нежность, вероятно, захлестнувшую его с головой, и беспокойство из-за того, что я могу уйти, и мы больше не встретимся сегодняшней ночью, и он не будет ждать меня целый час, стоя на перекрестке, и я затем не побегу к нему с мыслью: «Лишь бы не опоздать». И тогда это мгновение будет потеряно навсегда.

Я все это видела в его глазах, потому что чувствовала и думала о том же самом. И моё сердце, рвано бьющееся в груди и уходящее в пятки, биение которого глухо звучало у меня в голове и отдавалось в каждой части моего тела, в каждой его клеточке, выдавало зарождающееся чувство в моей груди с потрохами.

Я опустила глаза и вырвала свои руки из рук парня.

— Останься, — единственное, что я произнесла.

— Я уже говорил, что останусь.

И я вспоминаю, как молила его больше не бросать меня, видя в лице Майки Тома. Я не думаю о том, что может случиться с нами после, что я его, возможно, буду обманывать, что буду слишком эгоистична по отношению к нему, не рассказывая ему о своей участи — но сейчас все это кажется таким ничтожным. Да, будет больно, очень больно. Но ведь больно уже сейчас. А эти мгновения не должны быть потеряны.

Мы идем домой. Ко мне домой. И когда я захожу в дом, то слышу хоровое «О-о-о-о!».

— Это мой друг — Майки, — смущенно произношу, когда мы заходим в столовую.

— Друг? — смеется Джеральд.

— Друг, — утверждаю я, немного наклонив голову и приподняв брови. Возможно, Джеральд бы и поверил моему скептическому взгляду, если Майки не произнес следующее:

— Ну, это она так считает, — шепотом проговорил он, но я все слышала и толкнула его в бок. Все засмеялись.

И снова звон тарелок, веселые голоса людей, находившихся здесь, их смех, их запах, их глаза. И когда Ив снова спрашивает:

— Теперь ты счастлива?

Я отвечаю:

— Да.

Двадцать один

Сто шестьдесят девятый день. Проснувшись, я сразу же подумала об этом. Почему эти дни имеют для меня такое большое значение? Не уж-то я специально отсчитываю их каждый день, чтобы убедиться в том, что это случится не сегодня. И что же будет, если вдруг в один прекрасный день я ошибусь? Что, если это будет как раз тот самый день, но я все еще буду убеждать себя, что нет, не сегодня.