Двадцать шесть

Я не люблю этот день, никогда не любила. А может, и любила, но это было так давно, что уже и не правда. Что мне родители подарили в этот день за последние два-три года? Только боль, разочарование и еще большее отчаяния. Но ведь сейчас должно быть все по-другому. Надеюсь.

Меня начали посещать странные сны — воспоминания о прошлом. Они ужасно красочные и эмоциональные, что после них я просыпаюсь вся в холодном поту, а слезы бурной рекой стекают по щекам и подбородку. Такие сны снятся почти каждую ночь, и мне постоянно приходится менять простыни и наволочки; простыни потому, что пот льется с меня ниагарским водопадом и проступает даже сквозь футболку, а наволочки из-за того, что они все пропитываются моими солеными слезами. Самое страшное в таких снах — их красочность, они настолько кажутся мне правдоподобными, что после пробуждения не могу разобрать, где правда, а где вымысел.

Сегодня мне снился отец. Пьяный. Он вновь и вновь избивал меня, бормоча что-то про Тома. Он хватал меня за волосы и отбрасывал в сторону, к стене, по которой я без сил скатывалась на пол. Только что полученная ссадина на лице щипала, а из разбитой губы шла кровь. Я не могла шевелиться от страха. Каждый такой его приступ наводил на меня бурю ужаса. Он хватал меня за ноги, хотел подтащить к себе поближе, чтобы вновь ударить, а я пыталась ухватиться за что-нибудь, хоть за что-нибудь. Когда на мою спину пришелся удар ремнем, я вскрикнула; ноющую боль в спине я старалась заглушить новой: соскребала пол ногтями, раздирала руки в кровь. А мама сидела на кровати в соседней комнате, закрыв руками уши, чтобы ничего не слышать, она бормотала себе что-то под нос и смотрела на фотографию Тома. Снова удар и еще один мой крик…

Проснулась я из-за того, что Кристи трясла меня. Я снова кричала во сне. Мама уже по обычаю стояла в двери, держа постельное белье. А затем, когда вся суматоха закончилась, я лежала в холодной кровати и смотрела на кусочек неба, который был виден через мое окно. Сон совершенно покинул меня, а душа болела из-за неприятных воспоминаний. Это, конечно, не первый мой кошмар, но и не последний. Я уже привыкла не спать ночами, потому что именно ночью возвращаются эти ужасные воспоминания. Смотря на пустую сторону кровати, я удивлялась — сколько же всего я могла ему рассказать, если бы он лежал рядом со мной.

Заснула я только под утро. Радует то, что, если я чувствую себя нехорошо, могу прогулять школу. Родители все устроят. Таким образом, за неделю я посещаю школу три-четыре раза. Сегодня я вновь осталась дома, да и проснулась я всего ничего в три часа дня. Спустившись по лестнице, увидела, что на диване сидит Джер. Он смотрел какую-то передачу по ТВ. Мама сидела на кухне и попивала кофе — вероятно, тоже плохо спала. Кристи, безусловно, была где-то в доме, ведь Джеральд не пришел бы к нам домой, если бы моя сестра была вне дома. А вот папа, скорее всего, работает.

— Доброе утро, дорогая, — произнесла мама, когда увидела, как я спускаюсь вниз.

— Утро? — удивилась я. Скорее всего, вечер. — Ничуть оно не доброе, — буркнула я.

— Как же не доброе? — удивился Джеральд. — А мы тут подарки приготовили. — Подмигнул он.

— Не стоило этого делать. — Возмутилась. — Кристи разве не сказала? Я не хочу отмечать!

— А мы и не собираемся праздновать, — сказала только что появившаяся сестра. Она была в душе — волосы у сестры мокрые и собраны в небрежный хвостик. — Мы просто хотим сделать тебе приятно, подарив подарки. Не больше.

Я насупилась. Как бы мне хотелось, чтобы никто, совершенно никто, не знал про сегодняшний день, даже я сама. Но, тем не менее, я ждала от него чего-то. Не знаю… Быть может, перемен?

— А вот и наш подарок! — воскликнул Джеральд.

Он взял в руку коробочку, внезапно появившуюся ни откуда, и поднес её ко мне. Кристи держалась за его руку. Длинная, продолговатая коробочка была обвернута подарочной упаковкой. Посередине красовался маленький белый бантик.

— Что это? — спросила я, аккуратно держа подарок на ладони, словно боясь сломать его.

— Я знаю про твою одержимость различными вещами с атрибутикой звездного неба и планет, — проговорила сестра, — а также про твою любовь к Дейенерис Таргариен и кхалу Дрого…

— Ты выучила их имена, неужели! — перебила я, и мы рассмеялись.

— Да… Надеюсь, тебе понравится, — продолжила Кристи.

— Сделали на заказ, — вмешался Джер, — это половина всего комплекта. — Улыбнулся.

Мне не хотелось портить подарочную обертку, потому я аккуратно, чтобы не порвать её, начала расклеивать по краям. Сняв её, я увидела, что у меня в руке оказалась бархатная коробка. Все внутри сжалось от неимоверной благодарности, ибо я уже поняла, что это будет что-то крайне дорогое. Открыв её, увидела тоненький серебряный браслет, собранный из маленьких частичек-чешуек, по своей форме напоминающих полумесяцы. А также внутри были сережки-гвоздики в форме полумесяца, тоже сделанные из серебра.

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами. От чего я плачу? Черт возьми, от чего? Подняв взгляд на сестру и её возлюбленного, я улыбнулась, хоть у меня и потекли слезы. Я так растрогалась тем, что ко мне проявили внимание, ведь никто давно не вспоминал про мой день рождения. А о подарках так вообще и нечего было грезить. Но он, Джеральд, который знает меня всего-ничего, тоже сделал мне подарок, что удивляло еще больше.

— Ты что? — недоумевая, произнесли оба.

— Спасибо, — тихо сказала я и, прикрыв коробочку, бросилась их обнимать. — Не нужно было, это дороговато, — сквозь слезы, говорила, шмыгая носом.