Шрифт:
– Ой… - схватившись рукой за поясницу, она на секунду застыла, потом снова шагнула вперёд, к кровати.
– Чего? – оторвавшись от чтения, Виталий скользнул по ней быстрым взглядом.
– Нет, ничего… - не скидывая халата, девушка тяжело опустилась на край кровати, - Показалось.
– М-м-м… - равнодушно отозвался муж и снова углубился в чтение.
Александра уже привыкла к тому, что Виталий почти не обращает на неё внимания. Она была счастлива уже тем, что, узнав о её беременности, он немного изменился. Он перестал говорить с ней издевательским тоном, и даже иногда интересовался её самочувствием. После того, как Аня Свиридова бросила учёбу в их институте, Александре стало спокойнее на душе. По слухам, Аня уехала из города к себе домой, и у Виталика не оставалось никаких шансов возобновить с ней отношения.
Александра даже чуть повеселела, но, чем ближе становился день появления на свет ребёнка, тем больше уходил в себя его «отец». Але очень хотелось делиться с ним своими ощущениями, но, только взглянув на его отрешённое лицо, она отказывалась от этой мысли и шла к матери.
Виталий по-прежнему никуда не уходил по вечерам, лишь иногда навещал родителей. Нельзя было сказать, что Александра отпускала его к ним с лёгкой душой – она не могла забыть о связи мужа с домработницей Фаиной… Сама она редко посещала свёкра и свекровь, и вообще старалась как можно реже попадаться на глаза Софье, после того, как та, приехав с очередных гастролей, вытаращила радостный взгляд на огромный живот невестки.
«Алечка, это двойня! Я уверена, и не надо со мной спорить! В моём роду бывали двойни, так что ничего удивительного!»
Напрасно Александра убеждала свекровь, что у неё никакая не двойня, а просто крупный плод, та всё равно твердила своё. С одной стороны, Альке было выгодно, чтобы её раздавшиеся формы посторонние оправдывали наличием двух младенцев, но, с другой стороны, Софья лишний раз обращала внимание Виталика на то, что срок её беременности не соответствует действительности. Виталик был единственным членом семьи, для которого этот срок в настоящее время оговаривался семью месяцами.
Сразу после Нового года Аля попала в больницу – так устроила Вероника Григорьевна, чтобы растущий не по дням, а по часам живот дочери не мозолил глаза Виталику. Даже не будучи искушённым в этих делах, парень не мог не догадаться, что в два месяца беременность не может быть настолько заметной.
В стационаре Аля пролежала до середины апреля. Свекровь со свёкром навещали её редко, в виду своей занятости, но она была этому рада. Виталий тоже не баловал жену посещениями, и, если приходил, то ненадолго. Алька скучала по нему, даже несмотря на его холодность, и всегда ждала с нетерпением. Она ужасно ревновала его, мучилась, плакала, но при встрече из последних сил сдерживала себя от истерик. Беременность протекала тяжело, ребёнок, судя по всему, был очень крупным, и хрупкая от природы Александра испытывала сильный дискомфорт. Её хорошенькое личико изменилось до неузнаваемости – теперь оно казалось опухшим, нос и губы увеличились до нелепых размеров, кожа покрылась пигментными пятнами, и девушка даже боялась лишний раз поглядеть на себя в зеркало. Она очень переживала по этому поводу, в основном, из-за Виталика. Ей казалось, что он не хочет видеть её – такую, и поэтому так редко приезжает к ней в больницу. Он снова вернулся к родителям – до возвращения жены, и этот факт никак не добавлял хорошего настроения Александре.
«Аля, чем реже он тебя сейчас видит, тем лучше, - утешала её Вероника Григорьевна, - так что, потерпи. Родишь, похорошеешь! А он ребёночка увидит, и растает… Мужики все – такие, им надо увидеть, руками пощупать…»
«Мне очень этого хочется… - Александра грустно смотрела на мать, - А, вдруг, он догадается, что это не его ребёнок?»
«Ты же говоришь, тот парень русоволосый, голубоглазый… так?»
«Ну… так…» - пожимая плечом, Алька с тоской думала, что, по правде говоря, не очень запомнила этого Сашу…
«Маленькие дети в большинстве своём непонятно на кого похожи. Особенно, если у родителей отсутствуют какие-то отличительные черты, например, какая-нибудь особая форма носа, или разрез глаз».
«У него… - Аля нехотя напрягла память, - У него родимое пятно на груди…»
…Ей, действительно, врезалось в память родимое пятно – единственное, что она разглядела очень хорошо… тёмно-коричневое овальное пятно размером с пятикопеечную монету красовалось на левой стороне груди её первого парня…
«Подумаешь, пятно. Даже если и будет у малыша это пятно, Виталику это ни о чём не скажет. Мало ли, от какого предка оно досталось! За это даже не переживай!»
Не переживать Алька не могла. Чем ближе были роды, тем больше ей казалось, что Виталий начинает догадываться об обмане… Она думала об этом каждый раз, когда оставалась с ним наедине. Эти дни превратились для неё в настоящую пытку.
Сам Виталик ни о чём не спрашивал, но, глядя на свой поистине гигантский живот, Александра чувствовала, как сжимается её сердце… Она очень боялась, что муж бросит её, как только увидит ребёнка… Вечерами, закрывая глаза, она пыталась представить своего будущего малыша… Она мечтала, чтобы он родился рыжим – мать Виталика, Софья, была от природы рыжеволосой, и, хотя сам Виталик был похож на отца, его дети вполне могли унаследовать от бабушки цвет волос… Но ожидаемый внук был Софье не родным, а в роду самой Александры рыжих, увы, не было…
Выписавшись из больницы, Алька немного успокоилась… В домашней обстановке, рядом с родителями, ей было намного легче, вот только живот становился всё больше, и больше…
…Аля ещё с утра почувствовала дискомфорт в организме. У неё ничего не болело, но непонятное беспокойство охватывало её время от времени. Ей хотелось плакать, при чём, безо всяких видимых причин. Сначала она списывала своё состояние на июньскую жару, но к вечеру прошёл дождь и воздух посвежел, а ей не стало легче. Беспокойство только усилилось, незаметно сменившись нервным возбуждением. Сессия была в самом разгаре, и они с Виталием все вечера готовились к экзаменам… но сегодня она была не в силах взять в руки учебник.