тебе не позволю!» - ну отличная девчонка, ей бы парня хорошего в

мужья, не такого как я балбеса-романтика вольной жизни, а заядлого

горожанина, желательно Москвича!

«В свою компанию пригласишь?» - это я для поддержки

разговора, потому что и сам в нее не рвался, в надежде, что там у

Инночки все же есть хотя бы кандидат в мужья. А я ей, верному другу,

счастья желал всей душой.

«В свою не могу», - вздохнула, и начала смотреть мне в лицо, -

«но новый год встретим, и к тебе прибегу. Как на ноябрьские», -

положила свою руку на мою, - «Не могу видеть, как ты страдаешь, а от

девушек шарахаешься. Кто она, виновница всех бед? Как ухитрилась

взрослого мужика так околдовать?»

«Сам удивляюсь, но нашлась и такая. Билет в кармане лежит –

лечу к ней на праздник», - и смотрел внимательно, как Инночка

отреагирует.

«Точно влюбился», - покачала головой, мою руку своей

погладила, - «Тогда все в порядке», - улыбнулась, - «но знай, что другом

твоим я буду всегда, а в сложные моменты», - посмотрела мне в глаза, -

«и любовницей». Спасибо Инночка, другого я от тебя и не ожидал.

Мы еще с полчасика с удовольствием поговорили – так, о

пустяках. И девушка начала собираться. Тоже оделся, проводил ее до

общежития (не химиков рядом, а подальше), где по дружески и

распрощались. А в комнате встретил злой Лешка, с бутылкой портвейна

на столе.

«Как дела?» - поинтересовался у несчастного.

«Как сажа бела», - зло ответил, - «ты ушел – и девчонки домой

засобирались. Даже телефона своего не дали!» - это для Лешки было

полной трагедией!

81

Часть восемнадцатая.

Тридцать первого с утра я сидел в аэропорту, и в настроении

совсем не праздничном – рейсы отложили на неопределенное время. По

причине густого тумана, в котором машины двигались еле-еле с

зажженными фарами, что там говорить о самолетах. А меня Света уже

встречать приехала, лететь всего час с небольшим! А если туман до

вечера не развеется?

Через два часа по радио повторили, что рейсы задерживаются,

опять на неопределенное время. Туман же стал еще гуще. Сидеть уже

не мог, и шатался по аэровокзалу, среди таких как и я унылых

пассажиров. Вероятность отпраздновать новый год на скамейках зала

ожидания или в самолетах дальних рейсов кое для кого перевалила за

пятьдесят процентов.

Наконец начало светлеть – туман поднялся, и над землей

предметы различались уже метрах в двухстах. Потом посветлело небо,

и в двенадцать дня пригласили на посадку пассажиров одного рейса,

потом другого, в пол первого наконец моего.

В три часа вышел из самолета, никто меня не встретил. У

понравившегося таксиста поинтересовался, как в городе с

гостиницами, можно ли устроиться. Мог, конечно, поехать к Свете,

адрес я знал, но появиться там хотел уже устроившись, даже если и не

в той гостинице, где забронировано место.

«Знаю одну, в любой праздник пустая!» - обрадовал таксист, и я

занял место с ним рядом:

«А почему пустая?»

«Для спортсменов построили - приезжают к нам на

соревнования, в ней живут. А на праздники, сам понимаешь,

соревнований не устраивают, вот и заселяют желающих. Только не

более чем на сутки, и нужно каждый день продлеваться, пока

спортсмены не приедут. Дальше все, продлевать перестают».

Таксист к гостинице меня подвез, подождал, пока я заполнил

необходимые бумажки, в том числе и обязательство съехать по первому

требованию, и покатили дальше. Через полчаса стоял перед дверью на

втором этаже пятиэтажки, рядом с которой был звонок и табличка с

тремя фамилиями. Одна из них принадлежала Свете и ее старшему

брату, у которого она жила из-за отсутствия мест в общежитии. Нажал

на звонок.

Дверь открылась мгновенно – за ней стояла Света, с красными

глазами. Но улыбалась! Хотел ее поцеловать, только в длинном

коридоре появился высокий парень, и я не был уверен, что могу это при

нем позволить.

«Проходи!» - Света посторонилась, пропуская меня вперед.