обрывистого мелкосопочника, в котором блудануть – не заблудиться, а

именно блудануть - делать нечего. Компас был при мне, и в любом

случае до лагеря я бы добрался. Но хотелось это сделать посмотрев

родник, а не с пол пути до него. Так что, выкопировку я можно сказать

из рук не выпускал. Береженого бог бережет.

Изредка в лощинках и сухих руслах между сопками встречались

отдельные саксаулины или их небольшие группки, заросли кустарника

– баялыча и тамариска. Я в эти заросли заглядывал обязательно, и не

13

напрасно: за час выгнал двух зайцев. Это же сколько их здесь водится!

Только вот охотиться некому.

Солнце жарило по настоящему, когда к роднику я подходил, по

сухому с песочком руслицу между все тех же сопок. Но теперь в нем

появилась зеленая невысокая травка, какой я раньше нигде не встречал,

а сухой песочек был покрыт аккуратными отпечатками копыт. Причем

их было очень много, и мысль, что оставлены стадом баранов,

выглядела логичной. И для меня грустной: надеялся посмотреть родник

вдали от любых проявлений цивилизации, а здесь на тебе – гуляет

стадо баранов, значит, где-то и чабаны стоят. А лучшее для этого

место? Родник, что еще.

Настроение у меня малость подпортилось. Глотнул водички из

фляжки, для успокоения, вздохнул с сожалением, и глядя под ноги, на

эти вот бараньи следы, двинулся вперед, решив посмотреть, что

стоянка чабанов из себя представляет. Я их видел только издали, из

окна вагона, когда ехал с Лешкой на практику.

Родник должен вот-вот появиться, согласно выкопировки, и я

остановился, последний раз сверить с ней свое положение на

местности. Поднял глаза, посмотрел вперед, вверх по сухому руслу с

зеленой травкой, и…замер: метрах в семидесяти стояла сайга, голов

двадцать не меньше! И смотрела на меня!

Поняв, что на виду у нее только моя голова и часть груди, я – вот

недоумок то! – не замер, а резко нагнулся, что бы полностью исчезнуть

из вида. Сайга тут же рванула галопом в сопки и моментально исчезла.

Я со всех сил кинулся за ней – не догнать, конечно, а посмотреть, куда

бежит. И сразу наткнулся на родник: вот он, у подножья сопки – лужица

пару квадратных метров площадью, с истоптанной рядом травой. И

никаких чабанов.

Неужели следы сайга оставила? Поверить в такое …. Но когда

побегал вокруг родника, фактов присутствия человека не нашел

никаких. Да и следы теперь казались поаккуратней, поизящней, на

бараньи уже не тянули. Неужели и впрямь сайга? Сколько же ее сюда

ходит утолять жажду? По следам – очень много!

Поднялся на сопку, в основании которой блестела водичка, с нее

все вокруг внимательно осмотрел. Ничего нового, кроме стайки саджи,

на моих глазах подлетевшей к воде. Наверное, если посидеть подольше,

водички попить еще кто-либо придет. А скрадок прямо напрашивается.

При нужде безопасней добыть сайгу здесь, не гоняясь за ней ночью на

машине, причем с выключенными фарами. Не мешает с Виталием на

эту тему поговорить.

Время одиннадцать, и солнце уже поджаривает вживую. Пора

подумать о возвращении. Спустился к роднику, попил из него водички

– вкусная и не теплая, умял гигантский бутерброд, и отмахнулся от

стайки саджи, собиравшейся сесть мне чуть ли не на голову. Теперь

все: руки в ноги и домой.

14

К лагерю добирался три часа, по уже знакомой дорожке. Но не

по утренней относительной прохладе, а в самое пекло. Фляжку осушил

на полпути, и начал понимать, что о погибших в пустыне караванах, в

книгах написана правда.

Первым делом, возле столовой влил в себя литра три воды, и она

тут же начала выходить из тела, в виде обильного пота. Присел на

скамейку, влил в себя еще с литр – столько из меня успело выйти, пять

минут посидел, пока не пришел в себя окончательно. Теперь можно

отдохнуть в палатке – в лагере сейчас время сиесты.

Лешка лежал в плавках на раскладушке, и не в дреме, а блаженно

улыбаясь. Такая улыбка, как я не единожды убеждался в институтском