он все ближе и ближе. Фарщик что то кричит для меня, его брат из

ружья бахает дуплетом – рогач кувыркается через голову, и исчезает в

темноте ночи позади машины. Я за ответственное время и охнуть не

успел. Тем более выстрелить.

А машина неслась дальше, и фаршик искал светом

разбежавшихся животных. Одного осветил, машина полетела за ним.

10

Но… через пару минут такыр кончился, начались заросли саксаула, за

ними вздымались сопки. Сайга заскочила в саксаул, исчезла из вида.

Машина остановилась, выскочил из кабины Виталий.

«Ушла!» – возбужденно крикнул в нашу сторону, будто мы этого

не видели,- «Едем рогача искать! Вдруг подранок!» - не дожидаясь

ответа, в кабину запрыгнул.

С полчаса выписывали круги, а фарщик крутил фарой. Наконец

впереди неяркий зеленый огонек, причем один. Глаза сайги, когда за

ней гнались, горели более впечатляюще. А здесь даже не огонь, а

проблеск. На всякий случай проверить подъехали: наш рогач, лежит

так, что один глаз прижат к земле, другой почти закрыт. Но роль маяка

сыграл.

Из машины все выпрыгнули на землю, с минуту разминались –

кто руками махал, кто приседал. Потом Виталий повернулся ко мне:

«Ну, студент, давай поработай, освежевать надо!» - кивнул на

поверженного рогача.

«Учись, пока есть возможность», - поддержал его один из

близнецов. Другой снисходительно похлопал меня по плечу:

«Это будет твой вклад в общее дело», - напомнил, что проку от

меня, как от стрелка, не было.

Свежевать так свежевать, кто б спорил. Я подошел к рогачу,

достал из кармана складной ножик, которым на работе затачивал

карандаши, и этим жалким и явно не для охоты предметом попытался

сделать первый разрез шкуры. С трудом что то там резал, минут пять.

Дальше не выдержал близнец. Подошел ко мне со вздохом, молча

отстранил в сторону, достал большущий нож, чуть ли не меч.

«Смотри, как надо!» - и полоснул им по туше.

Через десять минут все было закончено: чистое мясо лежало в

мешке в кузове, свежевателю из канистры на руки лили воду смыть с

них лишнее. В лагере подкатили к столовой, отнесли в нее ценный

продукт. И разбежались по палаткам и домикам – до общего подъема

оставалось всего три часа.

Часть третья.

Железяка в столовой с трудом, но все же разбудила. Пару минут

мог и подремать, но Лешка не дал: грубо начал тащить меня из

спальника, предъявляя претензии:

«Друг называется! Смылся на охоту, а мне ни слова! Да еще и

буди его, что б на работу не опоздал!»

Выбираясь из спальника с закрывающимися глазами, я уже

оправдывался:

«Случайно на нее попал. А больше и мест не было. Да и без

ружья – что бы ты делал?»

«То же, что и ты! У тебя тоже ружья не было!» - нашелся Лешка.

11

«Мне свое брат-близнец отдал», - ответил я полуправдой. Отдал,

только не сразу, не в лагере. А мог и не отдать.

«Ладно, потом расскажешь», - Лешка немного остыл, - «Пошли в

столовую!» Пошли. И там я тихонечко рассказал этому типу о ночных

приключениях. И не очень его огорчил, что меня удивило: Лешка был

охотником заядлым.

Из столовой я побежал в камералку. Николая Федоровича, на мое

счастье, в ней не оказалось, а Виктор Александрович понял меня в

момент:

«Бумаги неси. Посмотрим, и решу, чем займешься дальше», – я

тут же карту на столе разложил. Он ее быстро просмотрел, кивнул

головой, и повернулся ко мне, разводя руки, как на известной картине

«Не ждали»:

«Отлично! Будем считать, что с заданием справился. Не до конца,

конечно – канавы пока не пройдены, и электроразведка с понедельника

только начнется. Так что придется вернуться, попозже. А пока, как

опытный съемщик», - с хитринкой так, понизив голос, - «будешь

составлять схему по картировочному бурению».

Ничего себе! Это ж громадная долина, коренные под наносами