Шрифт:
Теплоход издал оглушающий протяжный вой и встал на якорь. На море опустился густой туман.
– Что-о-о?!! Когда?!! – Анатолий Романович заорал в трубку телефона так громко, что в комнату вбежал перепуганный взрослый сын Куприянова.
На другом конце провода тоже перепугались, и, без конца заикаясь, стали объяснять, что остановку сердца заметили вовремя. Вызвали бригаду реаниматоров, но ничто не помогло.
– Почему сразу не вызвали меня?!
– Мы боялись, что вы все равно не успеете.
– Как там Берестов?
– Все в порядке, он спит.
– Я еду! – крикнул Куприянов и, вскочив с кровати, начал быстро собираться.
В лечебнице Куприянов рвал и метал; все стояли перед ним, опустив глаза, но человека уже не вернешь.
– Причем тут мы? У Ларина и так сильно поврежден мозг, а эта процедура его просто добила, – отбивался Парамонов, защищая своих подчиненных.
Злой и расстроенный Куприянов еще раз чертыхнулся и ушел в комнату отдыха. Команда теплохода отправилась спать до утра. Теперь оставалось только ждать, когда Берестов проснется…
Часть 11
В это утро Лена спала как убитая и не слышала звонка. А телефон разрывался: то звонил, то затыкался, потом звонил снова.
– Кто там с утра? – раздраженная она, наконец, подняла трубку.
– Лена, неприятности! – прокричал брат.
Обычно Вася реагирует на неприятности как слон на падающие сверху листья. Если он позвонил ей сейчас, значит действительно что-то очень серьезное.
– Отец сегодня ночью скончался в больнице. Нам только что сообщили. Мы с мамой сейчас за тобой заедем.
– Какой отец? – перепугалась Лена. – У нас же их… там два…
– Тот, который постарше.
– А тот, для которого я халаты собиралась шить?
– Не знаю, но ближайшие два дня будет не до халатов – сама понимаешь. Одевайся. Полю отдай своей соседке-подружке, мы уже выезжаем.
«Беда не приходит одна», – пришла Лене на ум старая народная поговорка.
– Только не гони как угорелый, всюду успеем, – попросила Лена брата, когда садилась в машину. – Сейчас в больницу едем?
– Да. Мы вдобавок позвонили туда, где он раньше работал и нам пообещали помочь с похоронами.
Лена повернулась и посмотрела на мать. Та сидела грустная, но не плакала.
– Мам, ты как?
– Как? Печально конечно. С тех пор как появился ОН, мы к тому в больницу ни разу не приезжали. Забросили. Мне ужасно стыдно.
Лена задумалась, тяжело вздохнула, потом спросила:
– Может, он умер от тоски по нам? Внешне было не видно, а внутри переживал.
Мать сразу заплакала и полезла в сумочку за платком.
– Лена! – разозлился брат. – Ты долбанутая! Обязательно надо брякнуть такое, что хоть стой, хоть падай! Мама и так вся на взводе.
– Сам ты долбанутый вместе со своей Хорохориной, ничего такого я не сказала!
– Да хватит вам! – с надрывом сквозь рыдания прокричала Наташа.
Утром врач Куприянов первым делом зашел в палату Берестова. Ему уже страсть как не терпелось узнать результат своего эксперимента. Его подопытный пациент лежал с открытыми глазами, подложив ладони под голову. Куприянов сразу обратил внимание, что взгляд у больного осмысленный, значит мозг в порядке.
– С добрым утром, – поздоровался врач. – Проснулись?
– Здравствуйте. Да, давно уже, – небрежно ответил тот.
– Как вы себя чувствуете? – ласково поинтересовался Куприянов, обрадованный тем, что больной находится в полном сознании.
– Трудно сказать, доктор. Висок почему-то правый сильно чешется, слабость во всем теле, да и мышцы побаливают. С чего бы это?
– Это мелочь. Не забыли, как вас зовут? А то вчера вам довольно сильную терапевтическую процедуру проводили. Бывает и неделю больные ничего вспомнить не могут, – с легкой хитрецой в голосе спросил Куприянов.
– Игорем – что тут вспоминать. Берестов моя фамилия. А Ира, жена моя, придет ко мне? И что за процедура такая, от которой все тело ноет и голова трещит?
Лицо врача сразу словно осветилось изнутри.
– Это все скоро пройдет, Игорёк! Самое главное, что ты – Берестов! – радостно вскрикнул Куприянов. Пациент для него в эту секунду стал самым родным человеком. В зале Стокгольмской академии наук с ужасным акцентом произнесли фамилию следующего лауреата: «Куприянов Анатолий Романович!».