Кровь прилила к щекам. Не нравится ему? Так пусть руки не тянет и жизни не учит. Мой лоб и шишки мои, так пусть и медведь тоже моим станет!

– Ты бы вышел и посмеялся вместе со всеми. Чего же в избе сидел? Или смелости не хватило?

– Замолчи!
– прошипел Вацлав.
– Не понимаешь ты доброты, Янэ...

А меня несло к речке с крутых бережочков, и катилась я все быстрее в холодную воду, глубины не ведая.

– Только и можешь, что уголья из печи выгребать? А руку в пламя сунуть боишься? Слаб ты против меня, Князь!
– по самому больному его ударила.

Оборотень побледнел. Пальцы на моих плечах в тиски превратились. В глазах лед знакомый, да вьюга зимняя кружит. Тут я поняла - накажет. Прямо сейчас и накажет за слова мои несдержанные...

Он поцеловал. Сперва больно и жестко, но затем пронзительно и до того сладко, что мне самой захотелось испить поцелуй до дна. Мои губы раскрылись, тело обмякло в руках Вацлава, а руки к груди оборотня потянулись.

И мир надвое раскололся.

В той, первой далекой половине, Вадька остался и мои обещания ему, Спотыкачки и четыре лета вдали от Соснового, а в этой, близкой и жаркой части, был только волк. Его губы. Его тело. И я...

– Я думал вы разводитесь!
– брякнул Косень.

На меня будто ушат колодезной воды вылили.

Мамочка моя покойная, что это я делаю?!

Вацлава оттолкнула, дрожащей рукой губы вытерла и во двор вышла, желая сгореть со стыда.

Вадька...

Я обняла ворот колодца.

Это что же за выверты такие со мной творятся?

Сама, сама к волку руки потянула! Впору вешаться...

Я достала ведро воды, бухнула его на лавчонку, да так неловко, что упало оно, окатив мои ноги ледяной водицей.

Я пнула ведро раз, другой. Полегчало! А ну еще немного для успокоения-то...

– Янэ, а ведро-то в чем перед тобой виновато?
– Вацлав подкрался незаметно.

– Не подходи!
– выпалила я и руку перед собой выставила.

– Не подхожу, - миролюбиво согласился мужчина.
– Ты чего взъерепенилась?

– А ты чего целоваться полез?
– меня затрясло. Я боялась не волка - себя!

– Да глупости твои слушать надоело.

– Чегооо?!
– тряхнула головой.
– Так ты мне просто-напросто рот заткнул?!
– вешаться расхотелось, а вот Князя повесить... Вацлав пожал плечами: дескать, понимай, как хочешь.
– Все равно это ничего не меняет. Я другого люблю!
– и нос задрала. Пусть знает!

Оборотня передернуло. Он усмехнулся широко и зло и сказал:

– И о нем думала, когда я тебя целовал? Ну, скажи мне это, Янэ!

Я молчала. Кусала губы. Чуяла, если скажу, то сломаю что-то в себе, в Князе. Оттого зубы сжала и язык прикусила, чтобы слова колючие не смел говорить, которые на кончике уже вертелись.

Волк хмыкнул, не получив ответа.

– А все же есть в тебе что-то хорошее, - пробормотал мужчина, развернулся и пошел к избе.

Земля ушла у меня из под ног. Откуда взялось ощущение, будто падаю я в бездну, и если не сделать что-то прямо сейчас, то падать буду целую вечность, а выбраться мне и вовсе не суждено.

– Мы разводимся!
– крикнула в спину Князю.
– Ты сам меня отпустил!

Вацлав обернулся.

– А ты сама-то уйдешь, Янэшка? А если сможешь, то не пожалеешь потом?

Мой ответ ему был не нужен. Да и не было у меня слов - так и застыла у колодца, рот нараспашку раскрыв.

Будь он проклят...

Только толку от моих проклятий, коли дара ни грамульки нет!

Досталось опять ведру...

***

Играша я таки опоила.

Как наказано было, он из моих рук ничего не брал, так я сонника в ведро с питьевой водой опрокинула. К обеду дядька и свалился. Я его на кровать отволокла, укрыла простынкой и к княжьей избе побежала, прихватив утречком собранные пожитки в дорогу. Коника своего запрягла и к Лешему поскакала. Мне десятку своим ходом ни за что не догнать, да и куда точно они направились, мне неведомо. Лешего я позвала, как в лес въехала. Он явился сразу в образе юнца зеленоволосого.

– Куда это ты, Янэшка, собралась?
– прищурился Хозяин.

– Ой, не прикидывайся, любезный ты мой, чай не первое лето с тобой на празднике урожая хороводы водим! За десяткой я, куда же еще? Ты мне дорогу к ним напрямик смотаешь?
– спросила с надеждой.

– Князь как в воду глядел! Просил не помогать тебе. Кому-то голова дурная ногам покою не дает, а у тебя ноги дурные. Там же бойня будет, а тебя в самую ее гущу несет, девонька!
– запричитал Лешик.

Но не отказал же! Я за него с удвоенной силой взялась.

– Послушай, они же Агнешка убьют! Только я могу ее из этого болота вытащить, не даром же она мне про родную кровь сказывала и как она на упырей действует. Неужто единственный шанс упущу? Нет, не поможешь, я другой способ найду добраться до десятки, только будет ли он так же хорош, как твои пути-дорожки?

– Ты мне что делать не указывай!
– взвился парень.
– Мне и без тебя указчиков хватает! Скажи лучше, Вацлав про кровь-то знает?
– нахмурился Лешик.

– Говорила я ему, только он, баранище, рогами уперся и меня слушать не стал, - насупилась я.