– Я никогда не была на танцах, – призналась я. – Иногда мы с мамой танцевали дома. И с Бет. Мы с ней дурачились, когда были маленькими.

Чейз кивнул в сторону музыкантов:

– Ты приглашаешь меня на танец?

– Нет, – быстро сказала я, вытянув руки по швам. – Я не знаю как.

Но да. Я хотела танцевать настолько же сильно, насколько боялась выглядеть нелепо.

Прежде чем Чейз успел что-либо сказать по этому поводу, я подошла к другому костру и нашла место, где он мог бы поесть. Мы болтали с людьми, сидевшими вокруг, и я не удивилась, узнав, что гораздо больше из них, чем я предполагала, когда-то служили нашей стране.

Во время одного из таких разговоров я услышала о еще одной атаке снайпера. Эту новость сообщила женщина-солдат с короткой стрижкой.

– Насколько я знаю, снайпера не поймали, – сказала она, прислонившись спиной к поваленному стволу и подбрасывая веточки в костер. Огонь казался ярче по сравнению с наступающей темнотой, запах дыма щипал нос и глаза.

– А что случилось с тем, которого схватили в Гринвилле? – спросила я, стараясь не проговориться про Кару.

– Не знаю, – сказала она. – Знаю только, что было еще одно нападение с тем же почерком, три дня назад. Рядом с границей Красной зоны. Кажется, в одной из Каролин.

Кто-то решил продолжить дело Кары? Это мог быть кто угодно. Подражатель или недовольный гражданин. Или кто-то, работающий на Три. Пока мы находились в Стойкости, отряды приходили и уходили. Имели они отношение к этому?

Я подумала, что это могло стать причиной публичного заявления Рейнхардта и казни Трака.

– Вы что-нибудь знаете о Мексике? – спросила я.

– Большая страна за границей, – ответила она. – Когда-то у них была классная еда. Хоть и острая.

– Я не совсем об этом, – сказала я.

Она склонила голову на бок.

– Я знаю, что большинство важных шишек уплыли туда на корабле, когда Рейнхардт начал охотиться на людей.

– Значит, корабль есть.

Она хмыкнула:

– Конечно, есть. Ты что, предлагаешь добираться вплавь от самой Тампы?

– Думаю, нет, – сказала я, попытавшись представить штат Флорида со старой карты президента. Со времени падения во время Войны оттуда всех эвакуировали.

Тогда она усмехнулась:

– Просчитываешь пути отступления, а?

Я не ответила, но она все равно кивнула.

– Умно. Я бы тоже так делала, если бы мое имя было в тех Статутах.

Информация разошлась быстро. Я вздрогнула, но страх засел слишком глубоко, чтобы его можно было стряхнуть. Как тогда, в Ноксвилле, когда люди решили, что я снайпер, но сейчас было хуже, потому что я призывала их сражаться, даже умирать, уничтожить МН.

Я поняла, что на бревне напротив нас сидит Джесс и внимание большинства, включая Чейза, приковано к нему. Когда я прислушалась, он был в середине какой-то истории, которая захватила и меня. Все вопросы о том, что происходило в библиотеке, куда-то улетучились.

– Когда старик увидел, что его внук украл у матери корзину, он сказал, что внутри мальчика борются два волка, – рассказывал Джесс боле глубоким, чем обычно, голосом. – Первый волк питается злостью и страхом. Слабостью и ложью. Он тощий от болезни и сомнений, но сражается острыми зубами и длинными когтями. Второй волк чистый и здоровый. Он – храбрость, доброта и правда, и его шкура всегда запятнана кровью от ран, которые нанес ему брат. Это напугало мальчика, и он спросил деда, какой из волков в конце концов уничтожит другого.

Джесс поднял подбородок и посмотрел прямо на Чейза:

– Какой волк победит, племянник?

Все взгляды устремились на нас.

Чейз прочистил горло.

– Тот, которого ты кормишь, – сказал он.

Задумчивое молчание воцарилось над кругом. Аплодисментами Джессу служили треск и щелканье дерева в костре. С тех пор как я увидела его рядом с президентом, мое мнение о нем смягчилось. Я не простила ему того, что он бросил своего племянника, но теперь я понимала, почему простил Чейз.

Я встала и протянула Чейзу руку.

– Потанцуй со мной, – сказала я.

Засмеявшись, он взял мою руку, и мне пришлось отклониться назад, чтобы поднять его.

– Никто уже не танцует, – сказал он, и на его щеке появилась ямочка. Действительно, музыканты разговаривали друг с другом на незнакомом мне языке.

– Потанцуй со мной, – повторила я. Пока Джесс рассказывал, я кое-что поняла. Я не только та, кем стала. Внутри есть нечто большее, та часть меня, добраться до которой способен только Чейз. И если ее не кормить, то она умрет.