Девочка неопределенно пожала плечами.

– - Петр Федорович, -- неожиданно обратился Коцебу, -- вы упоминали, что когда ваш автомобиль в пять утра застрял в яме в шестидесяти верстах от Астапова, кто-то проехал навстречу, не предложив помощи.

– - Да, серый Форд-Т.

– - А номера вы случайно не заметили?

Кузнецов развел руками.

– - Сами знаете, какая морока с номерными табличками. Кто-то закрепляет их спереди, кто-то сзади или сбоку. Тут и при свете дня не всегда разглядишь. А что, это важно?

– - Да нет, просто случайно вспомнилось. Рад был с вами познакомиться, Петр Федорович.

– - Взаимно. И не забывайте о моем приглашении. Мы всегда рады такому гостю.

На этой приятной ноте и закончилось пребывание друзей в Астапове.

Глава одиннадцатая,

заключительная

Евгений не часто ездил в автомобиле, а уж в компании трупа ему довелось путешествовать впервые. Как и следовало ожидать, ощущения были не из приятных. Да еще Александр явно был не в духе, молча крутя руль, а на вопросы отвечал коротко и сухо. В итоге Красилов примостился поудобнее и заснул – тем более, ночью глаз сомкнуть ему не удалось ни на минуту.

Растолкал Александр его уже в Москве. Плечо жутко болело, по ногам затекшим бегали мурашки – зато в голове немного прояснилось. Евгений узнал Старопесковский переулок. Чудесной место! Самый центр Москвы – в двух шагах от Арбата, -- но никаких тебе доходных больших построек. Чудные деревянные домики с уютными дворами, золоченые маковки церквей – просто отдыхаешь душой.

– - Здесь живет Лазарь Соломонович Гольдберг, -- пояснил адвокат. – И я его понимаю. Будь моя воля, тоже предпочел бы не каменный колодец, а что-нибудь подобное. Смотри-ка, старинные колокольцы на воротах. Как мило!

Он позвонил. Вскоре из дверей двухэтажного белого особнячка вышел солидного вида швейцар. Гости въехали во двор.

– - Хозяин держит свой Форд в этом сарайчике? – уточнил Александр. – Наш туда тоже поместится. А вы пока доложите – прибыл адвокат Коцебу по поводу Саломеи.

Слуга удалился, а Коцебу, распахнув дверь сарая, загнал туда автомобиль с трупом Саломеи.

Вскоре швейцар вернулся и провел друзей в дом.

Лазарь Соломонович выглядел совершенно больным.

– - Ох, Саломея-Саломея... – после краткого знакомства огорченно прокомментировал он. – Допрыгалась-таки.

– - К сожалению, мы не получили ответа на телеграмму, -- объяснил Коцебу, -- и не знали, как поступить с телом.

– - Ну, как же? – удивился хозяин. – Я послал ответ. Тело следует привезти в Москву, где мы его и похороним.

– - Вы послали ответ, как только вернулись из Астапова, -- спокойно сообщил адвокат. – А когда мы выехали, его еще не было.

Евгений вздрогнул. Дядюшка Саломеи тоже был в Астапове? Почему об этом ничего не известно? Странно, очень странно. Александр случайно не ошибается?

Лицо Лазаря Соломоновича на миг словно окаменело, лишь глаза ярко блестели из-под густых бровей. Наконец, медленно, взвешивая каждое слово, он произнес:

– - Откуда у вас мнение, что я был в Астапове?

Коцебу пожал плечами.

– - Помните, когда вы ехали обратно, на дороге стоял автомобиль, а его владелец взывал о помощи? Вы, не остановившись, промчались мимо. В беду попал Петр Федорович Кузнецов. Вы знаете, это человек редкого ума и огромной наблюдательности. Он успел заметить и марку мотора, и цвет, и даже номер. Это было в пять утра в шестидесяти верстах от Астапова. Ваш Форд, кстати, еще не вымыт. Я взял образец грязи с колеса и не сомневаюсь, что анализ покажет совпадение с почвой в Астапове.

Старик неожиданно улыбнулся, глубокие морщины на его лице немного разгладились.

– - Да зачем анализ? Не стану врать – да, был грех. Над молодежью потешался – мол, кто вам этот граф Толстой? – а сам не выдержал, поехал. Уважаю его талант. Скажу честно – не хотел людям признаваться, стыдно. Но раз уж вы догадались, глупо отрицать.

– - Не стоит осквернять память только что умершего, -- серьезно заметил Александр. – Граф Толстой не причина вашего путешествия – а тем более, жестокого убийства. Будьте честны, Лазарь Моисеевич.

Гольдберг, невежливо поворотившись к гостям спиной, отошел к окну.

– - На что вы намекаете? – глядя во двор, глухо осведомился он.

– - Я не намекаю – к сожалению, я знаю, -- с явной горечью, но уверенно констатировал адвокат. – Вы убили собственную племянницу. Шхита – так в иудаизме называют ритуальный забой скота? Одним молниеносным круговым движением животному перерезают яремную вену. Если пользоваться специальным, остро отточенным ножом, смерть почти мгновенна – жертва даже не успевает почувствовать боли. Так что я неправ, назвав убийство жестоким. Оно совершилось максимально гуманно. Как глава еврейской общины Москвы вы неоднократно присутствовали при шхите и даже научились ей. Профессиональным резчиком-шохетом не стали, однако навык имеете. Так что зарезать Саломею вам было несложно.