– Недостойно? А расскажите поподробнее?
– словно удивился мужчина, сплетая под подбородком пальцы. Сейчас он был похож на преподавателя вуза, а Александра - на нерадивую студентку.

– Я хамила вам и вела неподобающе, - опустила голову девушка. Даже рыжие кудри поникли.

– Ну что вы. Все в порядке. Ваша подруга мне все объяснила. Вы очень за нее волнуетесь.
– Радушный тон Генри никак не вязался с его ледяным взглядом.
– Впрочем, можете не волноваться. Рядом с ней - я.

Вот это и страшило Алексу больше всего!

– А если вам захочется волноваться вновь, - продолжал мужчина.
– Я начну волноваться за вас и вашу уважаемую семью.

Девушка судорожно сглотнула и подумала, что Кир кое в чем был прав: ее пятая точка просто обожает притягивать к себе неприятности из-за ее, Алексы, дурного характера.

– Я думаю, не стоит впутывать мою семью в это недоразумение, - пробормотала она.

– Но ведь именно они, получается, не смогли привить вам должного воспитания. Ни в коем случае не хочу задеть столь уважаемую семью, но вижу, как болезненно сейчас вы все это воспринимаете.
– Генри вроде и говорил вежливо, а слова его были сладки, но вот этот холодный проницательный взгляд... Он пугал. Недаром Алекса не хотела, чтобы Лизка путалась с ним. Но лучше не думать об этом. Не давать повод, не показывать вида. Нужно взять себя в руки.

– Это все общество вокруг, - сказала Александра, к которой медленно возвращалось самообладание. Пусть пополам со страхом, который пронзал до кончиков ногтей.
– Вы же сами видите, что сейчас везде свобода слова. К-хм...

– Да ну?
– Генри даже заинтересовался настолько, что чуть подался вперед, уперевшись локтями в стол. Алекса же вжалась в кресло.

– И что вы мне можете сказать, руководствуясь свободой слова?

Девушка мысленно перекрестилась, написала завещание, зажмурилась и, забыв о том, что только что думала, выпалила на одном дыхании:

– Оставьте Лизу в покое, я слишком сильно ее люблю, чтобы сидеть сложа руки.

И добавила:

– Пожалуйста...

Генри встал со своего высокого кожаного кресла и, под немигающе-пристальным взглядом Алексы прошествовал на середину комнаты, заложив руки за спину. Спина у него была прямая - действительно, как у какого-нибудь лорда.

Какое-то время он молчал, и это молчание пугало Александру, которая успела обругать себя последними словами, больше всего. Она поднялась со своего места и сделала несколько робких шагов навстречу мужчине.

– Милая моя девочка, - заговорил, наконец, он.
– Когда кого-то просят оставить в покое, это звучит как обвинение. Обвинение, - он медленно произнес это слово, словно обкатывая на языке.
– Скажите, Александра, я нарушаю законы? Преступаю черту вседозволенности? Совершаю аморальные поступки?

Девушка отвернулась, не в силах вынести его взгляд, и тут же услышала у себя над ухом бархатный шепот мужчины:

– Что я делаю неправильно?

"Что?.. Что? Что?!", - эхом отозвалось в голове рыжеволосой, которую сковал ужас.

– Мои чувства - это неправильно?
– произнес мужчина на другое ухо, обжигая холодным дыханием кожу.
– А, может быть, я и сам - ошибка?

Алекса вздрогнула, почувствовав, как ей на плечи опускаются ладони Генри.

– Вы напряжены, - сказал он миролюбиво.
– Расслабьтесь. Хотите, я сделаю вам массаж, Александра? Лизе нравится, когда я делаю ей массаж. Я очень хорошо чувствую, - он с шумом втянул воздух, - человеческое тело.

– Это аморально, - Алекса с трудом вдохнула, - это аморально по отношению к человеческим чувствам. Я...

– Вы?
– повторил он с любопытством.

Ей пришлось приложить поистине гигантское усилие, чтобы отстраниться от Генри. Его аура давила на нее незримой темной глыбой, заставляя повиноваться. Сопротивление давалось с трудом.

Она отошла к окну, закрытому темно-зелеными жалюзи, и бездумно уставилась на них. В уме вертелось множество доводов против слов мужчины, но едва ли не впервые в жизни они казались Алексе несущественными.

– Вы сломаете ее, - сказала наконец, спиной чувствуя взгляд Генри, - я слышала о таких историях. Она уже бредит вами, а что будет дальше? Через десять лет? Двадцать? Могу точно сказать, человечество не придумало лекарство от старости. Вы найдете себе новую молоденькую дурочку, а Лизу отбросите как пустой фантик. И потом, вы зря думаете, что она милая девочка. Поверьте, она далеко не дура. И может причинить достаточно неприятностей... не только вам.

– Я знаю о Елизавете все, что считаю нужным знать, - скучным голосом сообщил ей Генри.

– И она знает о вас ровно столько, сколько вы считаете нужным!

– А должно быть иначе? Или мы с вами в неравных условиях?

На это Алекса не смогла ничего ответить: один - один.

– Знаете, Александра, я не люблю две вещи: тратить понапрасну время и повторять дважды. Потому что, когда я повторяю в третий раз, мне приходится принимать меры, дабы убедиться, что собеседник меня услышал, - спокойно заговорил мужчина, и Алекса прекрасно слышала в его низком голосе, который представительницы женского пола находили притягательным, угрозу.
– Вы ведь понимаете меня?