— Тоське там привет, — говорил он. — А вы там разворачивайтесь на всю мощь. Надо им всем доказать, что такое настоящие днепростроевцы!..

Он, кажется, не совсем сознавал, что говорил. Глаза были несчастные, и на бледном озябшем лице особенно наивно выглядели мальчишеские первые усы.

Когда автобус подошел, все засуетились. Елена Митрофановна хваталась за самые тяжелые вещи. Она крепко поцеловала Андрея куда-то в ухо, Аню — в висок, потом принялась целовать Нине пухлые ручонки, и казалось, этому не будет конца. Она не плакала, глаза ее яростно блестели, говорить она не могла, у нее перехватило дыхание.

— Ну, с богом, — выдавила мать и махнула рукой.

И когда тронулись, Аня увидела в окно грузно бегущую вслед за автобусом мать в старом бархатном, сшитом еще в девичестве пальто, и услыхала крик:

— Ниночка, пташка моя, рыбочка!..

Андрей сжимал руку Ани. Мимо плыли, сливаясь, дома Новой Каховки...