Если винить прошлое за настоящее, прогресса в жизни не добьешься. Это бесперспективный подход. Гораздо полезнее со всем сочувствием признать, что прошлое, конечно, оставило свой след, но надежда на изменения все-таки есть и результаты научных исследований доказывают это.

Серьезные случаи эпилепсии иногда лечат путем удаления отдельных участков мозга. В некоторых ситуациях удаляют целое полушарие мозга. Есть хорошо задокументированные примеры того, как дети после подобных операций достаточно хорошо восстанавливались. Оставшееся полушарие мозга берет на себя всю нагрузку, и негативные физические или психические последствия практически незаметны.

Если ребенок способен перенести удаление половины мозга, то уж преодолеть негативное программирование ему тем более под силу. В мире полно людей, которые сделали это и явили собой замечательные примеры того, на что способен человек.

Бен привык к соперничеству: с одноклассниками – за право попасть в крикетную команду школы; с абитуриентами – за место в университете; с выпускниками – за место в бухгалтерской фирме; с коллегами – в карьерном росте. Ему приходилось соперничать, чтобы не попасть в число 10 процентов худших по результатам тестов. Ему даже пришлось побеждать соперников, чтобы завоевать сердце будущей жены.

Стюарт использует близкое знакомство Бена с концепцией соперничества для того, чтобы объяснить процесс, постоянно происходящий в его голове. Джеральд Эдельман, американский биолог, удостоенный Нобелевской премии, ввел в обращение термин «невральный дарвинизм».

Концепция эта проста: синапсы в мозге Бена соперничают между собой. Те, которые проигрывают, теряют силу, и соответствующие связи слабеют. Те же, которые выигрывают, продолжают укрепляться.

Это соперничество происходит в мозге Бена с самого его рождения. Пока ребенок находится в матке, новые нейроны рождаются в темпе 250 тысяч единиц за минуту. Когда ребенок выходит из чрева матери, начинается процесс апоптоза – запрограммированной самоликвидации клеток. Нейроны борются за существование. Чтобы выжить, они должны показать, что от них есть польза, что они входят в состав полезной для человека цепочки. Жизнь в них поддерживается до той поры, пока происходит обмен нейротрансмиттерами с другими нейронами.

Бен спрашивает у Стюарта, как часто и долго ему придется сознательно принимать решения, чтобы сформировать новую привычку и довести ее до автоматизма. А это уже вопрос из области конкурентной пластичности. Насколько мне необходимо усилить какую-то нейронную цепочку, чтобы она одолела все другие конкурирующие с ней? С вредными привычками можно покончить, но для этого нужно, чтобы новая оказалась более конкурентоспособной, нежели старая.

Существует множество методик самопомощи, которые обещают изменить какую-то привычку за 30, 60 или 90 дней. Сам факт, что их авторы заранее предопределяют сроки, ставит под сомнение научность подобного подхода. Лично я думаю, что в этом деле присутствует слишком много факторов, чтобы заранее знать, сколько времени займет формирование и закрепление привычки. Кто-то может навсегда бросить курить в одну минуту – например, узнав о своей беременности. Кто-то может не есть мясо в течение трех месяцев, но и по истечении этого срока захлебываться слюной при виде гамбургера. Время – только один из многих факторов. Бывает полезно устанавливать какие-то испытательные сроки, и, говоря людям, что новая привычка сформируется, скажем, через 30 дней, можно добиться некоторого положительного эффекта за счет настроя на успех, то есть за счет внушения людям веры в то, что их новая привычка действительно будет крепнуть день ото дня. Однако нельзя знать наверняка, что происходит в голове каждого конкретного человека, поэтому полагаться только на время, а не на полное понимание процессов – это, мягко говоря, не идеальный подход. Больше того, он становится губительным, если привычка все-таки не закрепится в указанный срок.

Модных методик формирования привычек много. Ваша цель – разобраться в себе. Нужно выбирать конкретно то, что мотивирует вас. Если использовать для мотивации слишком общие методы, то очень легко промахнуться.

Фундаментальный подход, опирающийся на то, что мы знаем в области нейробиологии, – это процесс формирования мощных нейронных сетей в мозге. Это касается каждого. А вот конкретное протекание процесса может варьироваться в зависимости от той новой привычки, которую вы хотите сформировать.

Первый способ – воспользоваться уже существующей мощной нейронной сетью. Это может быть отличной стратегией, если новая привычка, которую вы хотите выработать, логически связана с уже существующей. Например, Бен решил перестать засиживаться на работе слишком поздно. Стюарт спрашивает его, может ли он назвать ситуации, когда уходит с работы в точности тогда, когда планирует. Бен отвечает, что это происходит всякий раз, когда у него намечены деловые встречи вне офиса. Эта привычка уже имеет сильную нейронную сеть, и ее легко можно использовать с целью формирования новой привычки. Бен мог бы записывать у себя в ежедневнике время «деловой встречи» с женой (точно так же, как он делает с любыми другими подобными встречами вне офиса) и затем уезжать с работы заблаговременно, чтобы успеть приехать домой к назначенному часу. Это привело бы к созданию новой нейронной сети. Такой метод требует дисциплинированности и заблаговременного принятия решений.

Когда Бен чувствует упадок энергии, он пьет кофе, чтобы взбодриться. Здесь создавать новую привычку приходится с нуля. Чтобы максимально облегчить себе задачу, Бен должен поразмышлять над тем, из каких еще источников он черпает энергию в настоящее время. Может быть, ему достаточно закрыть глаза на 5 минут, чтобы почувствовать себя посвежевшим. Не исключено, что ему помогает глубокое дыхание в течение минуты. Или его взбадривает прослушивание зажигательной музыки в течение 30 секунд. Что бы ни работало в его случае – или могло бы работать, по его мнению, – этим следует воспользоваться для формирования новой привычки.