– Проклятые длинноухие, все из-за вас, заносчивых сволочей-манипуляторов.

Гарнизон, который всегда располагался неподалеку, во время нападения орков в тот злополучный день сражался на границе Кель'Таласа. Эльфийские союзники пригрозили отозвать своих рейнджеров и фрегаты, если Альянс не отбросит Орду и троллей Амани от границ эльфийских земель.

– Не прощу...
– прошептал-прошипел пьяный парень неразборчиво.

Особого выбора у него не было. Без денег, связей и каких-нибудь мирных умений, перед ним лежал только один путь - вернуться в армию Лордерона. С опытом Второй Войны, и главное - умением командовать, в вооруженных силах его примут с распростертыми объятьями. А еще он был пусть и в первом поколении, но урожденным аристократом, что открывало двери, которые были закрыт для его отца. Он сам это понимал и вовсе не противился неизбежному. Просто сейчас он собирался пропить все свои не слишком великие сбережения, ну а потом он потратит заранее отложенные медяки на цирюльника, оденет форму и пойдет служить, молясь, чтобы воля короля закинула его как можно дальше от длинноухих.

* * *

Этот пустой и ничем не примечательный участок Южного Моря издавна пользовался дурной славой. И вовсе не близкое соседство с Водоворотом было этому виной. Никто не мог заметить границы этих вод, но каждый у кого был разум, ее чувствовал. Люди начинали слышать голоса, угрожающие, молящие, соблазняющие. Некоторые менялись здесь, спокойный человек мог обратиться в одержимого яростью безумца, а всегда уверенный в себе тихо повеситься в своей каюте. Проклятые Воды, говорили суеверные моряки Кул Тираса.

Вот только пустыми они были лишь до недавнего времени. Незадолго до окончания Второй Войны, посреди этой внушающей ужас водной глади бросили якорь корабли орков, и вскоре их предводитель начал шаманский ритуал. А потом со дна по воле могучего шамана ставшего чернокнижником, Гул'Дана, поднялись Расколотые Острова. К кораблям колдунов мчалась флотилия орков, которых Гул'Дан бросил в самый ответственный для Орды момент, они желали отомстить за предательство. Но Гул'Дана это нисколько не волновало, как и многие другие неважные с его точки зрения мелочи. После выпившего все силы ритуала чернокнижники не способны противостоять даже деревенскому знахарю, не говоря уж о жаждущих мести орков? Скоро у него не будет нужды полагаться на слабых и ненадежных союзников. Брошенная практически без магического прикрытия орда никогда не простит ему предательства? С могуществом, которое он обретет на этих островах, все бросившие ему вызов либо умрут, либо признают его своим богом! Ведь именно здесь находится Гробница Саргераса!!!

Не обращая внимания на ауру этого места, оставляя последних спутников как заслон против нагоняющих мстителей, чернокнижник шел к своей цели не замечая ничего вокруг. Позже он подумает, что был храним злым роком, который не дал ему милосердно сгинуть под клинками орков. И вот перед ним запечатанные ворота к его мечте...

Внутри не было ни плоти, ни духа Саргераса, осталась лишь его сила, которую так желал Гул'Дан. Невообразимый объем энергии скверны, оставшийся без хозяина, да и не нужен был ему хозяин. Аура внутри Гробницы была столь отравлена, что подействовала на заточенных в гробнице вместе со своим повелителем демонов. Большая часть из них умерла, не выдержав этой силы, а те кому не повезло пережить это, сошли с ума.

Как только запоры на гробнице пали, клубок демонов набросился на Гул'Дана, терзая его плоть. А когда она пала, они принялись за душу. От великого чернокнижника Орды осталось лишь гуляющее по каменным катакомбам Гробницы нескончаемое эхо крика орка, которого едят заживо, да обглоданный до белизны череп, наполненный до потустороннего свечения так манившей его силой скверны.

Глава 4

Двупалые руки мелькали так, что размазывались от скорости. При этом спокойный разум контролировал каждое мельчайшее движение. И перед лордом-пауком формировалась висящая в воздухе паутина, к которой с каждой секундой добавлялось по еще одной нити... состоящей из чистого белого света. Вот конструкция закончена, она замерла между рук неруба, чтобы через миг быть брошенной в стену. Несясь вперед так быстро, что оставляла за собой светящийся след, сотканная из света сеть растягивалась все шире и шире. Вдруг паутина резко остановилась, замерев в паре миллиметров от стены, по всей поверхности которой замерцали инкрустированные в нее кристаллы.

– Ты делаешь успехи.
– В этот раз плетение и вправду было выполнено практически без ошибок.
– Продолжай работать над стабильностью толщины нитей.

– Обязательно, мастер.

Я окинул взором гигантскую залу. Циклопический сводчатый купол, на котором абстрактные узоры резьбы и барельефов гармонично сочетаются с паутинными гобеленами. А из центра купола вниз уходила колонна, казавшаяся на первый взгляд сделанной из хрусталя, который неведомый мастер заполнил изнутри золотистым светом. И лишь вблизи можно было понять - это не кристаллический монолит, а невообразимой толщины канат из паучьих нитей, светящийся изнутри. Именно этот непривычный в Азжол-Нерубе солнечный свет позволял насладиться великолепием купола, порождая в его узорах причудливую игру света и тени. А под этим великолепием пол, чья поверхность казалась водной гладью, пошедшей кругами от брошенного камня. Схожесть с водой усиливалась обсидиановым покрытием пола, отражающим свет, льющийся с купола. Участки для тренировок и возвышения, с которых должны следить наставники, сменяли друг друга, располагаясь концентрическими кругами.

Первый круг был для учеников, располагался он у самых стен, где по кругу находилось более шести десятков тренировочных площадок. Ближе к центру пол вздыбливался, поднимаясь на десятиметровую высоту, по гребню этого буруна могли разойтись двое лордов-пауков, предполагалось что от туда наставники будут наблюдать за неофитами. Потом это возвышение резко обрывалось вниз, создавая отвесную стену, перед которой располагалось еще почти пятьдесят мест для тренировки искусства плетения нитей света. Два внешних круга сейчас пустовали, неудивительно, во всей подземной империи не нашлось бы и пятой части от этого количества лордов-пауков, взявшихся за забытую магию своего народа.

Еще ближе к центру было сначала возвышение, потом очередной круг из шестнадцати тренировочных площадок, на этот раз заполненных почти наполовину. А у самого центра было последнее возвышение с идущим по нему королем, что пристально следил за успехами своих младших учеников в постижении забытого искусства. Возвышения связывали между собой по четыре горбатых мостика из камня и паутины, по которым можно было перейти с одного кольца возвышений на другое. Подъем этих самых бурунов сохранял плавные линии с внешней стороны, так что тренирующиеся всегда могли подняться на ближнее к центру кольцо возвышений.