– Но ведь это же Миддендэнд! А он - в северо-востоке от Института!
– с беспокойством заметил он.
– Там же полно всяких разных чудовищ! Вряд ли подростки туда сунутся! Скорее, они побегут уж на юго-запад!

– Возможно, - сказала Мила, пожав плечами, как будто в действительности не знает, куда мы направились. Она сделала вид, что её осенило.
– Но вдруг...

– Что? Что "вдруг"?

– Они, как успешные люди - очень начитанны, - заметила Мила. Эх, лесть, опять лесть... Даже приятно её слышать! Но неприятно, когда её произносит ненавидимый человек.
– Поэтому они наверняка зашли в библиотеку перед своим побегом.

Вот так вот Мила из подозреваемой стала фактически свидетельницей - мол, она ничего не видела, но всё равно даёт показания.

– Тогда мы идём в библиотеку, - переглянувшись с мамой, решил отец. Мама кивнула.
– Пойдёмте с нами, Эмилия. Мила кивнула и встала.

Изображение начало исчезать, и вскоре передо мной, Мишей и Филиппом остался лишь чистый пергаментный лист, на котором присутствовал только большой коричневый закруглённый прямоугольник.

Всё ясно. Теперь весь пазл сложен воедино. Мила убила директора, а нас отправила в путь, чтобы было, на кого свалить вину за убийство. И заодно - чтобы устранить Филиппа, который впоследствии, не будучи устранённым, узнал бы о том, что она - Тёмная Колдунья и стремился бы помешать её мировому господству и заточил бы в тюрьму. Хотя - я, Медведь, Митя и Рома - однажды ей уже помешали... За что Митя с Мишей поплатились своими жизнями. Вот только Мишу я возвратила на землю, так как это было возможно. А Митю - не судьба.

– Да, Филипп, вы были изначально правы насчёт Эмилии, - проговорила я.
– Зря Родион Филимонович к вам не прислушался!

– Да, к сожалению...
– вздохнул тот.
– Но в моей власти отменить всё, что она наделала - с помощью ритуала Отмены, - Я несказанно воспряла духом - мы с Мишей окажемся в Институте, в кругу друзей и знакомых! Но... вдруг мы позабудем о том, что случилось в этом путешествии? Да, мои друзья умерли, от некоторых - нет вестей, но... мы с Мишей приобрели самое главное - это любовь. Стоит ли нам терять её ради того, чтобы ничего плохого не происходило? Конечно, вполне вероятно, что мы влюбимся и в Институте - Медведь итак начал меня ревновать уже там, и там начались наши чувства - вернее, они зарождались. И мы сможем влюбиться вновь, но... тогда мы уже забудем горечь потерь и опасностей, и нас тогда снова начнёт тянуть в незнакомые приключения. И я забуду то, как же сладко быть рядом с Мишей в минуты спокойствия, забывая совсем обо всём. И я забуду, как у меня чуть не остановилось сердце, когда я осознала, что Миша был мёртв. Как и забуду то, что запамятовала о страхе, когда собиралась вернуть его из загробного мира. И свои смешанные эмоции - радость и потрясение - оттого, что мне это удалось. Его отец - Вячеслав... Встречу с берсерком я не хочу забывать... Все приключения - я прожила их, и пусть они останутся прожитыми, ибо они дали мне незаменимый жизненный опыт.
– Я могу сделать так, чтобы Мила не становилась злой ведьмой и не убила своего деда. Вы этого хотите?

Я читала в научных и фантастических книгах (да, у волшебников есть такой жанр), что глобальные перемены судеб, характеров, грозят глобальными трудностями. Так что, если не Мила, меня и Медведя будет ждать другое вселенское зло - ведь мы с Мишей останемся связанными узами крови. А просить отменить эту связь, даже в случае согласия на ритуал, мы не будем.

Кажется, мы с ним действительно думаем одинаково (ну, в девяноста процентах случаев), читаем друг друга, будто открытые книги, и когда мы переглянулись, осмысленно глядя в глаза, Миша ответил:

– Не надо. Я и Марина прошли довольно-таки долгий путь. Физически, морально и в плане любви, - я улыбнулась любимому. Эти слова согревали меня в столь "холодное" - неприятное - время.
– Конечно, всё вам решать, Филипп, но... я думаю, что Марина, как и я, против! Мягко и нежно я поцеловала своего парня. Ещё никогда для меня не было столь важным и значимым единодушие с ним.

– Значит, мы будем бороться?
– шёпотом поинтересовалась я.
– Да.

Филипп развёл руками. Перед ним как-то стало неловко - он ведь лишился одного из своих лучших друзей!

– Что ж, раз уж вы предпочли борьбу мирному существованию, то... я ничего не могу поделать. Вся ситуация касается не только меня, но и вас, поэтому и не вправе проводить ритуал без вашего согласия.

– Но я ведь сказал: вам решать, уважаемый Филипп!
– повторил Миша, всё обнимая меня.
– Мы понимаем, что вам нелегко перенести потерю Родиона Филимоновича, поэтому если уж вы решили иначе - мешать вам не будем. Однако хочу вас предостеречь: большие изменения судеб могут грозить ужасными последствиями.

– А это вы мудро заметили, молодой человек, - Филипп поднял указательный палец вверх.
– Да, мне нелегко свыкнуться с мыслью, что Родиона уже не стало, а его внучка осуществила против меня и вас заговор. Но вы такие же её жертвы, как я, поэтому я не буду осуществлять ритуал, когда вы на него не согласны. Тем более, что вы, Михаил, только что изрекли одну из причин того, почему же мне следует к вам обоим прислушиваться. Хоть я и старый мудрец, но, как говорится, устами младенца глаголется истина. Но вы - далеко не младенцы, а умные люди, повидавшие многое, и я не имею права вас этого лишать. Особенно, когда вы сами это попросили.

Филипп... Эх, даже стыдно, что наш Негласный Отряд раньше подозревал его в пособничестве тёмным силам - в частности, Милли. Он оказался таким добрым, чутким и мягкосердечным, что жаль, если Стражи Порядка его посадят. Интересно, а где они сейчас? Если мы с Мишей никого у себя "на хвосте" ни разу не видели, и нас никто не схватил, значит, мама и папа пока ещё далеко. И пока есть время узнать ещё много нового:

– Филипп, а покажите нам, что было, когда мои мама и папа посетили библиотеку. Это было в тот день, когда они заявились в кабинет к Миле, двадцать первого сентября.