бутылки, он тихо вышел из прокуренной обстановки вагончика в свежую прохладу

ночи. Чуткая природа была созвучна Ленькиному состоянию. На горизонте

затевалась непогода в виде грозы, первой за лето, жалобно гудели и раскачивались

электрические провода и летели куда-то в степь ажурные шары перекати поля.

Ленька сплюнул окурком, пригладил прическу и, оглядевшись, деликатно постучал.

Дверь сразу же открылась и его обняли…

… В окошко под аккомпанемент ветра настукивал дождь. Ленька, эпизодически

и загадочно освещаемый молниями, в свободной позе лежал поверх одеяла и,

невнимательно похлопывая Оксану по жаркой спине, глядел в потолок. Из одежды

на нем была только папироса. Все получилось наилучшим образом. Оксана оказалась

бабой не разношенной и подозрительно опытной в любовных делах. Да и Ленька,

честно говоря, не ожидал от себя такой прыти. Во всем теле ощущалась приятная

истома и слабость, и только в одном, самом мужском месте, вопреки прогнозам

Нинки, звенящая сила. Вспомнив о жене, Ленька самодовольно улыбнулся: «А

говорила, что как изменю, так сразу импотент. Всем бы быть такими импотентами».

С этими мыслями он осторожно высвободил руку, и чувствуя остро выраженную

физиологическую необходимость по маленькому, натянул джинсы и вышел на

воздух.

А на воздухе было хорошо. Дождь прекратил свою деструктивную

деятельность, небо очистилось и с него телеграфировали крупные умытые звезды. И

даже ветра уже не ощущалось. У шабашников продолжался праздник – слышался

идиотский смех, пьяный разговор и гитарные звоны. Ленька довольно потянулся,

подошел к ближайшему столбу, чиркнул джинсовым замочком и с облегчением

зажурчал. И вдруг со страшным криком согнулся пополам…

А случилось вот что. Подлец ветер, гоняя стаи туч, оборвал провода и конец с

электричеством упал на сырую землю. А дальше дело физики за седьмой класс. По

тугой соленой струе ток перебрался с одного оголенного конца на другой,

принадлежавший Леньке, и ударил… Мужчины, снимите шляпы и налейте себе чего-

нибудь покрепче.

Кое-как доковыляв до вагончика, Ленька, немного придя в себя, осмотрел и

ощупал пострадавшее место. Все было также, но что-то казалось не так.

Окоченевший от страха, он растолкал Оксану и сдуру поделился своим

злоключением. Опытная Оксана сразу взяла дело, извините за каламбур, в свои руки,

но сколько она не стимулировала и не целовала Леньку, его машинка не работала.

Не заработала она ни завтра, ни послезавтра.

Черное предсказание Нинки сбылось. Сбылось в самой тяжелой и

злокачественной форме.

Прошло еще смурных полгода. После неудачного квартирного размена Ленька

тихо, как мышь за веником, жил в по - пароходному маленькой комнатке в старом

районе города. Гранд мерзавка Нинка вообще-то не настаивала на разводе, говорила

Леньке, что они и так проживет. Но Ленька не хотел быть профессиональным

рогоносцем и уж очень он ненавидел Нинку за все хорошее, что она ему сотворила.

Нинка оправдывалась, клялась, что она здесь ни с какого боку не замешана, что это,

мол у него на роду, но Ленька не верил ей ни на вот настолько. Он не забыл тот

памятный разговор. И что умрет от воды – тоже помнил и твердо решил, что такой

радости он Нинке не доставит.

Но жизнь продолжалась. После базар-чуланской трагедии круг доступных

радостей его жизни сильно сузился, с чем Ленька, конечно, смирился не сразу. Он

покупал на базаре килограммами грецкий орех, пил настойку из крови молодого

петуха, сельдерея и корня ослиной колючки, нажимал на мясо и – ничего. Ленька

ходил на сеансы иглоукалывания, ездил в Москву, где за бешеные деньги подвергся

лечению у Кашпировского, разыскивал по глухим деревням Нинкиных коллег -

беззубых, зловещего вида старух и каждая находила у него порчу и снимала ее, но

результат был нулевой – радостей жизни не прибавлялось. Это было непоправимо.

Правда, после Кашпировского Ленька по неведомой причине постепенно из шатена

превратился в жгучего и кудрявого брюнета, но и эта метаморфоза его не радовала.