…В тот самый момент, когда капитан Гладилин проходил эту нехитрую медицинскую процедуру, отряд Маэстро уже вступил в Славяновку и, проверяя дом за домом, неотвратимо приближался к жилищу немки.

Сроки поджимали, но Каретников, тем не менее, нашел время заглянуть в больницу и навестить Чайку. Чайка уверенно шла на поправку, и ее уже перевели из реанимации в хирургию. Черная полоса для нее, судя по всему, закончилась.

Посейдон пришел к ней с большим букетом роз и «дачкой» - обычный набор: конфеты-апельсины.

Чайка улыбнулась и покачала головой:

–  Розы забирай обратно. У моей соседки аллергия на пыльцу и еще тысячу факторов. Сопли висят чуть ли не до пола, а чихает так, что мешает спать.

Палата была двухместная, но сейчас Чайка была одна, болезненная соседка ушла на процедуры.

–  Не везет тебе с соседками, однако, - заметил Посейдон.

–  И не говори.

–  Куда же я дену букет?

–  Девушке подари, куда же еще.

–  Да, девушке, - усмехнулся Посейдон.
– И где она, единственная и неповторимая? Первым делом - самолеты…

Чайка пристально на него посмотрела:

–  Чувствую, что это ты не просто к слову. Куда-нибудь летим?

–  От тебя ничего не скроешь. Летим, верно. Но ты пока напрасно примазываешься. Отдыхай, твой день - восьмое марта.

–  Спишете вы меня, - с горечью сказала Чайка.

–  Не говори ерунды, - при этом в голосе Каретникова не было слишком большой уверенности.

–  И ты не говори. Ступай уж, я же вижу, что ты как на иголках. Спасибо, что пришел, я оценила.

–  Поправляйся, - Посейдон неуклюже поцеловал Чайку в лоб, недоуменно повертел в руках опасный букет и вышел из палаты.

Молодец Чайка. Ни одного лишнего вопроса - куда летят, зачем… А ведь имеет право спросить, и он бы ответил, инструкциям вопреки.

…После посещения больницы он укрепился в решении насчет численности отряда. Он не позволит списать Чайку, конечно. Во всяком случае, он приложит к этому все усилия. Но Чайка выйдет из стационара не сегодня и не завтра, а ему не хватает людей. Семь - идеальное число, сказочное и волшебное. Так он считал про себя, отчасти будучи суеверным, хотя и старался не признаваться самому себе в этой слабости. Сейчас их пятеро, а о пяти углах изба не строится.

И Каретников решил безотлагательно связаться с Клюнтиным, чтобы затребовать пополнение. Он разговаривал с генералом в несвойственной ему категоричной манере.

Тот явно остался недоволен требованием-просьбой.

Посейдону было совершенно ясно, что Клюнтин не желает расширять круг лиц, посвященных в операцию.

И капитан догадывался, почему.

Но генералу было прекрасно известно, что Каретников и в самом деле привык к заявленной численности личного состава, и что все операции выполнялись именно этим числом людей. А на острове Коневец дела пошли так, что не хватило даже семи. Крепость доктора Валентино Баутце - твердый орешек, и если Посейдон говорит, что нужны семеро, то, значит, у него есть на то основания. Генерал-майор счел за лучшее выполнить пожелание капитана.

Поэтому вечером, в совещательной комнате все того же бара-подставы, Каретников был полностью удовлетворен, приветствуя новобранцев - лейтенантов Муромова и Капелыцикову.

Пятерка привычно разместилась за столом, и все сидели мрачные. Место погибшего Нельсона пустовало, наводя на тягостные напоминания. Отсутствие за столом Чайки тоже, признаться, не радовало.

Торпеда в достаточной мере пришел в себя, но был все еще бледен. Магеллан держался бодро, но немного прихрамывал. Лица Флинта и Мины ничего не выражали; оба молча потягивали пиво.

Внизу, под ними, глухо звучала музыка, то и дело доносились пьяноватые выкрики вперемешку с ненатурально задорными призывами диджея.

Когда вновь прибывшие офицеры вошли, Посейдон встал им навстречу:

–  Прошу к столу.

Все обменялись рукопожатиями, после чего ненадолго воцарилось молчание. Новичков оценивали.

–  Ну что, покрестим сразу?
– обратился к «Сиренам» Посейдон.

–  Только «Нельсон» не вариант, - сказал Флинт.

–  Отныне вы «Сирены», - объявил новичкам Каретников.
– Надолго это или нет - не знаю. Но даже если и всего на пять минут, то вы ведете себя как «Сирены» и мыслите соответственно. У всех нас есть оперативные псевдонимы - не красоты ради, как понимаете. Я Посейдон. Это Мина, это Флинт, Торпеда, Магеллан. А если уж у нас есть Флинт, то как вы смотрите, товарищ Муромов, на то, чтобы побыть пиратом и впредь именоваться, скажем, Сильвером?

Долговязый и обманчиво нескладный Муромов усмехнулся:

–  Сильвер был одноногий… Инвалид.

–  Зато стоил десятка здоровых.

–  Да какие могут быть возражения? Если группа решит… Сильвер так Сильвер. Мне нравится.

–  Договорились, отлично. Ну а вы, товарищ Капельщикова, - как насчет Русалки? Или Нимфы?

–  Я предпочла бы стать Медузой, - отозвалась товарищ Капелыцикова.

–  Ради бога. А почему, если не секрет?

Вместо ответа лейтенант Капелыцикова перехватила взгляд Посейдона и уже больше не выпускала, пока тот не дернулся и не отвел глаза.