— Оливер! — стонет Делайла. Она поворачивается к мужчине. — Я не знаю, почему он не говорит сейчас.

— А что чувствуешь ты при этом? — спрашивает мужчина.

Она наклоняется ниже ко мне. — Оливер, — шепчет Делайла. — Говори!

Я чувствую, как ее дыхание встрепывает волосы.

Вероятно, она хочет, чтобы я говорил, но, возможно, это очередной трюк. И, кроме того, Делайла, даже если я закричу очень громко, насколько могу, единственный человек, кто меня услышит ясно и отчетливо. Я лучше буду осторожен, чтобы Делайлу не посчитали полностью сдвинутой.

Я не двигаюсь с места и держу рот на замке.

— Ну, хорошо. Попробуем на этой сцене, — говорит Делайла и листает книгу. Меня кидает в сторону, я наталкиваюсь на несколько деревьев, "у" и Сокса

рассматривающего свой зад, пока не оказываюсь в руках Серафимы. Ее губы прижимаются к моим, и ее тело крепко прижимается ко мне. Остальные персонажи стоят полукругом вокруг нас. Я закатываю глаза, чтобы прочитать последнее слово надо мной: "КОНЕЦ"

— Хм, посмотрим снова, — говорит Делайла сладким, как мед голосом и листает снова назад несколько страниц. На этот раз я скольжу палубе корабля пиратов, падаю в ледяную воду и мой камзол зацепляется за К в слове капитан. А затем я нахожусь напротив разъяренного дракона.

Перед его челюстно-ортопедическим преображением.

Пиро едва ли хватает время выплеснуть в меня огненный поток, как Делайла опять открывает последнюю страницу и бросает меня глубоко во влажный поцелуй Серафимы.

Она делает это с огромным наслаждением. Ну, то, что она умеет, я могу уже давно. Я обнимаю Серафиму еще крепче и целую ее так, как… как... ну, как будто она была бы Делайлой.

Серафима прижимается ко мне, ее глаза становятся просто огромными.

Еще два раза прыгает Делайла туда-сюда между сценой с Пиро и последней страницей в книге.

Когда Серафима уже готова одарить меня четвертым поцелуем, я просто не могу больше делать вид, как будто мне это доставляет удовольствие. Она по-настоящему овладевает мной, а позади меня слышу, как Фрамп тихо воет.

Достаточно. Теперь я скажу все, что Делайла требует.

— Я сдаюсь, — кричу я, и Делайла сразу поворачивается к незнакомому мужчине.

— Вы слышали это? — спрашивает она и оставляет книгу открытой, по милости на странице с Пиро, а не с Серафимой.

— Ты слышала что-то? — спрашивает мужчина в ответ.

— А вы нет? — возражает Делайла.

Пиро извергает маленькие облака дыма.

Это очень странное чувство, если слова выкачивают из гортани как воду из колодца, как будто ничего нельзя сделать против этого.

Я знаю, что у Делайлы и этого мужчины, если они начнут читать историю, именно эти слова возникнут в голове. — Подожди! — кричу я. Мой рот формирует слова, которые я говорил уже сотни раз. — Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться с тобой. Я здесь, чтобы помочь тебе!

Чешуйки дракона блестят в светлом солнечном свете. Он распрямляется в свою полную величину в четыре метра и скрипит зубами, пока делает шаг вперед. Он рыгает, и из его ноздрей вылетают искры.

Я не могу отвести взгляд от пасти Пиро, от дыма, который слетает с его губ.

Еще строка, и тогда он выпустит огненный шар, который сожжет дерево рядом со мной.

Внезапно я замечаю, это мой шанс!

Огромная пасть Пиро открывается, и пылающий луч слетает с его языка. Я хватаю сборник сказок, который украл у Раскуллио, поднимаю его вверх, чтобы защитить свое лицо, и прыгаю вперед, так что пламя охватывает меня.

Последнее что я помню, крик Делайлы.

Глава 18

Делайла

Перед диваном в офисе доктора Духарма стоит гигантский аквариум, заполненный тропическими рыбками. Я знаю, что он должен быть прекрасным и успокаивать, но меня он только подавляет. Я абсолютно уверена, что они бы с удовольствием лучше поплавали бы в Карибском море.

— Итак, — говорит психолог, — назови мне спонтанно пять мест, в которых ты хотела бы оказаться.

Я поднимаю взгляд на него. — В Англии во время чумы, у зубного врача для лечения коренного зуба, на съемках телепузиков, закрытие Дексикло и... на заключительном тесте в старшей школе.

Он переплетает пальцы рук и начинает использовать мои слова. — Телепузики? — говорит он после короткого времени и искривляет лицо. — Все так плохо?

— Так плохо, — говорю я, но мой рот при этом дрожит.

Он миловидно улыбается, а еще его волосы, он такого же возраста как моя мать. — Твоя мать думает, ты не сделала ничего особенного, чтобы прийти ко мне, — говорит доктор Духарма.